Но много рабочих прислушивалось к нему (1863-1864 годах), и он резюмировал свои советы им в посмертном произведении, указанном выше. Его безвременная смерть (19 января 1865 года) оставила после себя пустоту, ибо все его друзья и ученики специализировались на отдельных частях его учения, ни один из них не мог заместить и дополнить его, подобно тому, как Анфантэн и Базар дополнили Сен-Симона, как Кон-сидеран дополнил Фурье, и так далее. Верморель и Левердей обладали величайшими способностями, но обстоятельства помешали полному признанию их заслуг в то время. Кроме того, здесь надо упомянуть, что коллективизм победоносно развивался в те годы, в конце 60-х годов, заполняя пустое место, оставленное последователями. Прудона, и пропитывая все движение социалистическим духом, как это будет показано ниже.
Прудон привлек к себе большое внимание в Германии со стороны всех выдающихся социалистов того времени, от Карла Маркса до Макса Штирнера, а также радикальных философов вроде Арнольда Руге, социалистических философов и радикальных политиков вроде М. Гесса и Карла Грюна, ученых и музыкантов, вроде Карла Фохта и Рихарда Вагнера, и многих других. Все они считали государство вредным и ненавистным и все надеялись увидеть его устраненным, ликвидированным и исчезнувшим, хотя они и расходились по вопросу о способах и ближайших шагах для достижения этой цели. Мы видим, что таким же образом государство осуждалось и пренебрежительно оценивалось Пи-и-Маргалем в Испании (1854), английскими писателями в 50-х годах, писателем Пи-саканэ в Италии и т. д. Свое огромное развитие идея государства получила только благодаря политическому честолюбию бонапартистской Франции, национальному патриотизму Кавура, Мадзини и Гарибальди, благодаря польскому восстанию 1863 года, благодаря роли Пруссии в датской и австрийской воинах и американской гражданской войне (1859-1866 годов). В те годы изучение принудительного характера государственной власти, которым занимались почти все передовые мыслители от 30-х до 50-х годов, было придавлено густым слоем национализма. Позднее, начиная с 70-х годов, ту же роль играло открытие социально-охранительного характера государства. Государству стали щедро приписывать всякого рода социальные функции, чтобы создать впечатление, что оно необходимо. С того времени развитие непрерывно шло ретроградным путем вплоть до всепоглощающего и всем управляющего фашистского государства.
В 40-х годах Макс Штирнер опубликовал (декабрь 1844 года) свою книгу «Единственный и его собственность». В этом произведении он дал теорию совершеннейшего индивидуализма. При ближайшем рассмотрении эта теория оказывается глубже и богаче социальными чувствами, чем это принято думать. Неправильно выводить какойнибудь вульгарный эгоизм из учения Штирнера. Он считал, что социальное освобождение зависит от интеллектуального и морального подъема личности, понимающей, чего требует её личный интерес, как не способна какая бы то ни было внешняя власть позаботиться о нуждах личности и как добровольное социальное сотрудничество лучше всего это может сделать. Другие, как Гесс и В. Марр, соединили учение Прудона с коммунистической экономикой и приблизились к анархическому коммунизму, или пропагандировали прудоновский мутуализм.
Пи-и-Маргаль, молодой каталонский республиканец, в период временной политической свободы, которая могла бы быть названа испанским 1848 годом, а именно, в период в 1854-1855 годов, напечатал знаменитую книгу «Реакция и Революция», политические и социальные наброски (Мадрид, 1854 г., 424 стр.) первый и единственный том, заключительная часть которого, однако, датирована 27 августа 1855 года. Эта редкая книга пыла перепечатана в 1928 году в «Revista Blanca» (Барселона, 478 стр.). Автор доказывает суверенность личности и заключает из этого, что ни один человек не должен обладать властью над другим человеком, ибо между суверенными существами могут быть только соглашения, договоры. Власть и суверенитет (автономия) друг другу противоречат. Власть, как социальный базис, должна быть заменена договором в качестве социального базиса. Этого требует логика. Демократия, говорит он, начинает допускать суверенитет личности в качестве своей единственной возможной основы, но всё ещё отвергает ту анархию, которая является следствием, не могущим быть отвергнутым. Поступая так, она приносит логику в жертву интересам минуты. Человек суверенен, власть же есть отрицание суверенности. Таково мое революционное понимание. Я должен уничтожить власть. Такова моя цель. Таким образом я знаю, какова моя исходная точка и какова моя цель, и я не колеблюсь.
В этом рассуждении Пи-и-Маргаль и его памятная книга стоят рядом с тремя наиболее замечательными книгами начала 50-х годов: «Социальная статика» Герберта Спенсера (Лондон, 1850), «Наука об обществе: истинная конституция правительства в суверенности личности» С. П. Эндрюса (Нью-Йорк, январь 1851 г.) и «Общая идея революции в XIX веке» Прудона (Париж, 1851). Совершенно не вероятно, чтобы Пи-и-Маргаль не знал этих книг и не был бы под влиянием их, не вдохновлялся бы ими прямо или косвенно, пополняя их своим богатым испанским опытом и своими прирожденными каталонскими склонностями к автономии.
В 60-х годах Пи-и-Маргаль и другие перевели важнейшие произведения Прудона, и эти произведения, вместе с книгой «Реакция и революция», были умственной пищей испанских федералистов-республиканцев, часть которых, в большинстве состоявшая из очень развитых ремесленников, была также затронута движением в пользу социальных ассоциаций, которое созрело среди испанских рабочих уже в 40-х годах. Таким образом, эти рабочие, стоявшие между Пи-и-Маргалем (который впоследствии втянулся в республиканскую политику) и Прудоном (социальное учение которого не удовлетворяло их), были хорошо подготовлены к восприятию чистого анархизма, связанного с, полным социализмом (коллективизмом), который Бакунин изложил им в 1868-1869 годах, как мы это увидим ниже.
50-ые годы дали еще другое замечательное социальное произведение, итальянские «Saggi sulla Rivoluzione» (Очерки революции в книге Карло Писаканэ «Saggi stori a politici-military» Исторические, политические и военные очерки, Женева 1859 и Милан 1860, 4 части). Писаканэ, офицер и участник итальянских войн и восстаний 1848-1849 годов, независимый мыслитель и критик, стоявший в стороне от Мадзини, погиб, сражаясь в отчаянной попытке поднять революцию в тогдашнем неаполитанском королевстве (Июнь 1857 года). Он оставил после себя упомянутые очерки, которые были правильно редактированы, но так как они не понравились централистам, сторонникам власти и буржуазным националистам, то они были искусно изъяты из обращения. Как раз в период 60-х и 70-х годов, когда они особенно были бы полезны, чтобы показать, как дороги были либертарные воззрения признанному национальному герою, их сделали недоступными. Но Джузеппе Фанелли, товарищу Писаканэ, в 1857 году эти воззрения были хорошо известны, и в середине 60-х годов Фанелли стал ближайшим итальянским товарищем Бакунина. Фанелли был также тем человеком, который зимою 1868-1869 годов получил от Бакунина и его друзей поручение ознакомить с их идеями испанские кружки в Мадриде и Барселоне, как раз те круги ремесленников и промышленных рабочих, где идеи Пи-и-Маргаля, Прудона и других социалистов пользовались большим уважением и которые были вполне подготовлены к восприятию бакунинских идей в изложении Фанелли, друга Писаканэ. «Свобода и ассоциация» такова формула, резюмирующая цели Писаканэ. Он отвергает традиционные формы правительства, как непозволяющие истинной свободе развиваться. Лучшими гарантиями свободы для него являются автономные общины с соответствующими участками земли и ассоциации рабочих, которым доверяются надлежащие средства производства, но земля и средства производства остаются во владении коллектива.
Коллективистический анархизм, излагавшийся в 60-х годах Бакуниным и другими, близко подходит к системе Писаканэ. С этой системой учение Бакунина расходится в одном пункте: по мнению Бакунина необходим промежуточный организм между коммуной и коллективом для защиты изолированной коммуны, а именно округа или провинциальная федерация коммун, в то время как Писаканэ, помня о вражде и соперничестве многочисленных итальянских подразделений, стремился положить конец всякому роду подразделений и хотел осуществить это путем коммунальной автономии.