Очень характерен для китайской и японской религии природы взгляд на человека, который сводится к полному подчинению его природе. Я приведу несколько выдержек, которые дают об этом наглядное представление. «То, что гнется, сохраняется целым, то, что сгибается, будет стоять прямо». «О великий человек! Его свойства сливаются с небом и землей, ясность его составляет одно с солнцем и луной, его путь — с временами года, его радости и горести одно с Квей и Сен [добрые и злые духи]». Святой человек — идеал человека: «…он не показывается, поэтому он светится; он не существует ради себя самого, отсюда его сияние; он не борется за себя, отсюда его превосходство. Да, действительно, так как он ни к чему не стремится, никто в мире не стремится против него». Китайская философия устанавливает сильно разработанную систему правил и обычаев, основанную на наблюдении, подражании и истолковании природы и нормирующую поведение человека в частной, домашней и общественной жизни. «Стремление к разумности есть безудержное влечение к внешнему, стремление к человеческой любви создает путаницу в упражнении добродетели, стремление к исполнению долга означает возмущение против естественных законов, стремление к выполнению жизненных правил приводит к искусственности… стремление к знанию приводит к ссорам». Лао-Цзы говорит про себя: «Я живу как складываются обстоятельства, как бездомный… Мое сердце — сердце глупого человека. Все представляется мне таким смутным и неясным».
Пока невозможно еще проследить историю китайского сада, который, несомненно, очень древен. Что сады раннего времени не отличались существенно от более новых, показывают и древние тексты, особенно один литературный источник 1026 г. н. э., в котором читаем следующие описания сада. В нем павильоны «…разбросаны случайно тут и там, одни на холмах, которые возвышаются над другими холмами, как мать над своими детьми, другие построены на склоне, несколько из них расположены в маленьких ущельях, образующих холм, и видны только наполовину». Связь китайского сада с легкой жилой архитектурой доклассового общества не подлежит никакому сомнению.
Китайское садовое искусство и китайская архитектура очень рано начали влиять на Японию (рис. 38–44). История японского сада разработана гораздо больше и известна много лучше. Японское садовое искусство существует уже в начале VII века н. э. До XIII века продолжается первый период его, для которого характерна символическая интерпретация садовых форм. Уже в это время в японских садах широко распространено воспроизведение существующих в действительности пейзажей в миниатюрном виде (рис. 45). Небольшой холм делают похожим на формы какого-либо горного хребта, пруд изображает море, ручеек — реку и т. д. Но вместе с тем непременным требованием является впечатление реальности, которое должен производить не только сад в целом, но и все его части, даже самые маленькие. Какой тонкости достигали при этом японские архитекторы-садоводы, можно себе представить на основании того, что древнейшее японское теоретическое сочинение о садовой архитектуре различает, например, следующие типы искусственных островов: гористый остров, остров, на котором расположены поля, лесистый остров, остров у берега моря, остров в форме облака, остров в форме тумана, остров с песчаным берегом и т. д. То же сочинение перечисляет различные типы падения воды водопада: контрастное падение воды, боковое падение, скачкообразное падение, спиралевидное падение, падение воды большой массой, струйкой, подобное нитке, двойное падение воды, падение воды направо и налево, косое падение и т. д. Кроме того, рассчитаны все обстоятельства, при которых будет совершаться падение водопада, вплоть до мельчайших деталей. Особенное внимание уделяется освещению: например, в известных случаях водопад должен быть обращен к луне.
Первый период истории японского сада характеризуется символической интерпретацией его в целом и натурализмом деталей, причем наблюдается постоянный переход от символики к натурализму и обратно.
Особенно важна для японского сада различных периодов символика камней. Характерно, например, такое расположение камней около тропинки, что оказывается возможным истолкование их как убегающего стада, причем часть камней означает животных, которые преследуют убегающих. На основании теоретических сочинений (рис. 46) можно установить некоторые общие принципы понимания и истолкования камней японскими архитекторами; при этом выясняется, что камням в японском саду придавали очень большое значение. Искусственно обработанные камни считались мертвыми. Сюда относятся особенно камни, которым придана правильная геометрическая форма; японец, конечно, счел бы мертвыми правильные квадры строительного материала, какими пользуется архитектура Греции (см. том II) и Западной Европы (см. том III). В своем естественном состоянии камни представлялись-японским архитекторам живыми существами. Камень — это душа выдающегося отшельника. Или, например, с камнем связывали идею чистоты; это относится особенно к камням на дне прозрачного ручья. Камни через установленные промежутки времени смачивали чистой водой. Особенно любили камни, покрытые от времени мхом. Теоретики говорят о душе камня. Символика камней очень разнообразна. Вот несколько характерных названий камней в японских садах: камень черепашьей головы (считается, что из всех живых существ у черепахи самая долгая жизнь), камень, охраняющий людей, камень лунной тени, камень «покрывала тумана», камень тени для играющих рыб (в ручейке или запруде), камень ущелья с тиграми и т. д. Я не буду подробнее останавливаться на тех представлениях, которые японские теоретики связывают с камнями. Особенно интересен в этом отношении пример японского сада, который называется «Садом идущих вброд молодых тигрят». Он входит в ансамбль храма. Его главная часть покрыта чистым песком и совершенно лишена растительности. На песке расположены камни так, что вместо этих камней можно представить себе тигрицу, которая ведет своих тигрят через брод; при этом песок играет роль водной поверхности. Этот сад содержится в особой чистоте. В нем не допускаются даже растения (рис. 47). Сад стал священным: по нему не позволяют ходить.