Для архитектуры византийской столицы XIII–XIV веков очень характерно, что большинство значительных сохранившихся зданий представляет собой пристройки к более старым постройкам. Это объясняется, конечно, также и финансовыми затруднениями, в которых все больше и больше запутывались византийские феодалы, старавшиеся в своих новых постройках по возможности использовать уже существующие и еще прочно стоящие здания. Но кроме того, большую роль при этом играл и чисто художественный момент уютного живописного пристраивания к старым стенам, причем часто сносили часть более старого здания и пристраивали к нему новые части. Один из самых ранних памятников эпохи Палеологов, южная церковь старого монастыря Липса, пристроенная около 1282 года к северной церкви около 908 года (рис. 361), ясно показывает, что тут дело совсем не только в недостатке средств. Южная церковь монастыря Липса — мавзолей Палеологов, многочисленные ниши внутри самой церкви и окружающих ее коридоров предназначены для погребений. Южная стена северной церкви (рис. 333) была снесена, но оставлена крайняя южная апсида северной церкви, которая превращена в северную апсиду вновь пристроенной южной церкви перистильного типа. При этом не могло быть и речи о недостатке средств, что видно уже из большого числа вновь пристроенных помещений и вытекает также из значения здания. После пристройки южной церкви получился сложный асимметрический комплекс запутанных ходов, перемежающихся часовенками, предвосхищающий композицию Кахрие.
О наружной обработке столичных зданий эпохи Палеологов дает представление экзонартекс Молла-Гюрани-Джами (рис. 362), пристроенный к более старым частям в XIV веке. Бросается в глаза миниатюрность как открытого наружу портика в целом, так и отдельных его частей. Расположенный на склоне холма, он отчасти стоит на довольно значительном постаменте, причем подходить к нему можно было, по-видимому, только по улочке, вдоль которой он расположен, так что экзонартекс представлялся зрителям либо сбоку в сильном ракурсе, либо с угла, приподнятый на постаменте. Наружная масса вся пронизана пространством — пролетами и нишами. Живописное движение членений особенно сильно выражено несоответствием рисунка пролетов верхнего и нижнего ярусов. Характерно перекрытие внутренности большим количеством куполов, барабаны которых выступают снаружи.
Чередование в наружных поверхностях стен белого тесаного камня и красного кирпича, причем ширина слоев цемянки значительно убавилась, создает яркую пестроту в наружном виде, усиленную орнаментальными мотивами, выложенными из белых и красных кусочков и придающим зданиям эпохи Палеологов характерный отпечаток (такая орнаментация имеется в Кахрие и в особенно большом количестве в Текфур-Серае). Эта пестрая декорация сложилась в Болгарии и оттуда перешла в столичную архитектуру. Экзонартекс Молла-Гюрани показывает, что на фоне общего живописного стиля архитектуры эпохи Палеологов в Константинополе в XIV веке вновь появляется стремление к ясности и четкости формы, которое выражается в технике в уменьшении ширины швов и в усилении роли тесаного камня по сравнению с кирпичом, в отдельных архитектурных членах — в четких углах столбов и ясных профилях ниш и их членений, в композиции целого — в новом подчеркивании телесности и симметрическом построении.
Текфур-Серай (рис. 363) тоже надстроен над более старыми крепостными стенами, к которым он прилепился. Открытый, живописный и пространственный с внутренней стороны, он дает с наружной точки зрения более четко обрамленный трехмерный блок. Внутренняя лицевая сторона состоит из залов, расположенных над нижней сквозной аркадой, — система, известная уже в средневизантийское время в западной части Эски-Имарет XI века. Фасад Текфура показывает, какое большое значение греческая колонна имеет в византийской архитектуре до самого ее конца.