После погрома началось наступление казанцев против России. Войско Мухаммед-Эмина насчитывало 40 тысяч казанцев и 20 тысяч союзников — ногайских татар, оказавших поддержку восточной партии; союзный отряд находился под командою ногайского князя — брата казанской царицы.
В сентябре казанское войско подошло к Нижнему Новгороду, сожгло посады и приступило к осаде кремля. Однако попытка взять город приступом не удалась, так как нижегородский воевода вооружил пленных литовских солдат, сосланных в Нижний, и они отразили атаку казанцев искусным ружейным огнем. В бою погиб князь Ногайский, и казанское войско возвратилось обратно.
Русское правительство мобилизовало 100-тысячную армию, но в войсках произошли беспорядки, и армия не двинулась далее Мурома: «Они же паче себя стрежаху, а не земли своея, и вышли страхом объяти быша, безумии, убояхуся и трепетаху, избранными воины блюдущеся из града выйти, толико имуща не мало воспретити царю [то есть хану]»[51]. Казанцы беспрепятственно хозяйничали вдоль Оки.
Военные действия возобновились весной 1506 года. Теперь русская армия начала свое наступление под номинальным начальством 16-летнего брата великого князя — Димитрия Углицкого, по прозвищу Жилка (сам государь остался в Москве) и под фактическою командою князей Ф. И. Бельского и А. В. Ростовского. 22 мая русская пехота высадилась под стенами Казани. Русские немедленно, без разведки, направились от Волги к городу, но, как только они развернулись на открытой равнине, тотчас же подверглись нападению с двух сторон — из Казани и с тыла. Русские потерпели жестокое поражение. Летописец описывает это событие так: «Прииде князь Дмитрий Иванович и воеводы великого князя, судовая рать, под Казань месяца майя 22, в пяток. И не осмотряся вскоре выидоша из судов и поидоша к граду пеши, а день бысть тогды жарок добре, а татарове из города поидоша противу их, а иные татарове потайные на конях заехаша от судов, и бысть бой; и грех ради наших побиша татарове воевод пеших и детей боярских многих, а иных поимаша, а инии мнози истопоша на поганом озере»[52]. Получивши донесение о том, что войско разбито, русское правительство немедленно снарядило новую армию, остаткам же разбитого войска дало приказ не возобновлять наступление до прибытия нового войска.
Русская конница, выступившая в поход одновременно с пехотой (которая совершила путь по реке на судах), достигла Казани на месяц позднее, 22 июня. С прибытием запоздавшей конницы прежнее русское командование решило нарушить приказ правительства и повело наступление, не ожидая прихода нового войска. Казанцы одержали вторую победу и вновь нанесли русским сильное поражение. Русский летописец выражается кратко: «Месяца июня 25 начата ко граду приступати с небрежением, и граду не успеша ничтоже, но сами побеждени быта от татар»[53]. Столица не потерпела никакого ущерба, неприятель же был вторично разбит.
Автор «Казанского летописца», помня о том, что вторичное поражение совпало с годовщиной погрома, произведенного во время ярмарки, сочинил совершенно фантастический рассказ об этой битве[54]. Повествование начинается вступлением, не лишенным лиризма: «Егда же воем русским пришедшим к Казани, и первое дал им бог победу на казанцов, — выдумывает летописец, — потом же — ох, увы нам! — разгневася на ня господь, и побеждени быша христьяне от поганых: поби казанский царь, из града вышед, обоя воя русские, конную рать и судовую, лестию некою». Первое действие дальнейшего повествования происходит на ярмарке, которую летописец почему-то помещает не на Гостином острове, а на Арском поле, вдали от Волги: «На великом лузе, на Арском поле, около града, поставлеша царь до 1000 шатров на праздники своя, и вельможи его в них же корчемствоваше и пьюще и веселящеся всякими потехами царскими, честь празднику своему творяще; тако же и гражане вси мужи и с женами, гуляюще по их, пиюще в корчемницах царевых, покупающа на цены, порхлажахуся. Много же народу сбирающеся, черемисы на праздники тые с рухлом своим, из дальних улусов и торговаху с градскими людьми, продающе, и купующе, и меняюще».