Петр I в музее древностей Якоба Вильде в Амстердаме. Гравюра Марии Вильде 1700 г.
Велика была роль и самой гениальной личности Петра. Л. В. Арциховский справедливо замечает, что "ни ископаемое оружие, ни ископаемая посуда еще не интересовали тогда ученых Западной Европы»[74]. В решении собирать не только памятники древнего искусства, но и бытовые вещи, как и в требовании наносить на чертежи условия археологических находок, Петр опередил уровень развития современной ему науки о древностях.
XVIII век выполнил оба завета Петра — в течение всего столетия проводились и сбор археологических находок для Кунсткамеры и запись сведений о памятниках старины. В 1720 г. Петр посылает в Сибирь Д. Г. Мессершмидта (1685—1735), который проводит там семь лет, посещает Томск, Красноярск, Иркутск, Нерчинск, достигает Монголии. Во время этой поездки он покупал и собирал древности, сделал много зарисовок; проводились и раскопки[75]. Г. Ф. Миллер (1705—1783) во время своего десятилетнего пребывания в Сибири (1733—1743) также коллекционирует древности для Кунсткамеры[76]. И если в русских музеях нет археологических находок, сделанных в XVII в., то находки XVIII в. сохранены. Среди них известная сибирская коллекция Эрмитажа[77] (см. рис. на стр. 31).
Золотая бляха II—I вв. до н. э. из «сибирской коллекции Петра I», изображающая сцену борьбы зверей (Государственный Эрмитаж)
Важнейшим предприятием XVIII в. была широкая постановка сбора сведений о городищах, курганах и других археологических памятниках. Известны как инструкции и анкеты ученых, составленные для сбора материалов, так и законодательные постановления по этому вопросу. Инструкции, как собирать сведения об археологических памятниках, составляли В. Н. Татищев[78], М. В. Ломоносов[79], Г. Ф. Миллер[80]. Любопытно, что из этих инструкций две первые составлены для геодезистов. Описание памятников мыслилось как часть географического описания страны. 9 апреля 1771 г. Сенат предписал землемерам при снятии уездных планов включать в журналы замечания о курганах, пещерах и развалинах[81]. Собранные тогда сведения и сейчас представляют интерес как материал для археологической карты[82]. Таким образом, сбор сведений о древностях был поставлен в XVIII в. поистине в государственном масштабе.
Знаменитые «ученые экспедиции» Академии наук неизменно давали и сведения об осмотренных по пути древностях. В «Дневных записках путешествия» Николая Петровича Рычкова (1746—1784) много страниц посвящено камским и волжским городищам, а планы их приложены к книге[83] (см. вклейку). Рисунки древностей и планы городищ появляются и в других изданиях XVIII в.
Их по праву можно считать первыми русскими археологическими публикациями. Иван Иванович Лепехин (1740—1802) отметил ряд курганов, каменных баб и городищ на Нижней Волге. В других разделах «Дневных записок» Лепехина говорится о чудских копях на Урале, в частности о находках древних инструментов горного дела на Гумешевском руднике, о городище на Вятке, о следах селищ в Мезенской округе. Целый раздел книги Лепехина отведен описанию Болгара, составленному сотрудником экспедиции, тогда студентом, а впоследствии академиком Николаем Яковлевичем Озерцковским (1750—1827). По отдельности охарактеризованы 44 объекта на городище и приведены переводы 50 надписей на надгробиях[84].
И. Г. Георги (1768—1802) в дневниках своего путешествия упоминает об осмотре многих городищ и курганов в Западной Сибири, в Прикамье и в Поволжье[85]. Василий Федорович Зуев (1754—1794) во время путешествия в Херсон осматривал курганы по Днепру, в том числе и прославившийся после раскопок И. Е. Забелина Чертомлыцкий курган. Больше всего заинтересовали Зуева каменные бабы. Два изваяния он подробно описывает[86], а изображения их приводит в своей книге. Множество древностей описано Петром Симоном Палласом (1741—1811). Среди них античные памятники, пещерные города и средневековые укрепления — исары Крыма, находки в древних рудниках Урала и Сибири, Енисейские курганы и т. д.[87] Как видим, во время ученых путешествий Академии археологические памятники зафиксированы в самых разных районах страны: в Крыму, в Приднепровье, в Поволжье, на Урале и на Крайнем Севере.
79
Д. М. Гурвич. Ломоносов и археология. «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», XLI, 1951.
82
См., например, С. И. Порфирьев. Древности Казанского края в актах генерального межеванья. ИОАИЭ, т. XX, вып. 1—3. Казань, 1904, стр. 1—16.
83
Журнал или дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770 году. СПб., 1770, стр. 3—25, 44—52, 140—142, 148—150; Продолжение журнала или дневных записок путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1770 году. СПб., 1772, стр. 56, 70, 74—79, 81, 82,115, 116, 126, 130.
84
Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства, ч. I. СПб., 1771, стр. 234, 235, 265—283, 336—341, 378—380, 392, 393, 425; ч. II, 1772, стр. 97, 98, 276, 277; ч. III, 1780, стр. 226, 227; ч. IV, 1805, стр. 203—205.
85
I. G. Gеоrgi. Bemerkungen einer Reise im Russischen Reich in den Jahren 1773 und 1774. Zweiter Band. S.-Ptsb., 1775, S. 527, 555, 617, 633, 863 и др.
86
Путешественные записки Василья Зуева от Санкт-Петербурга до Херсона в 1781 и 1782 гг. СПб., 1787, стр. 246, 264—267.
87
П. С. Паллас. Путешествие по разным провинциям Российского государства, т. III, первая половина. СПб., 1788, стр. 537—541; его же. Рассуждение о старинных рудных копях в Сибири и их подобии с венгерскими, различествующими от копей римских. «Академические известия на 1780 г.», ч. V, стр. 312—337; его же. Поездка во внутренность Крыма вдоль Керченского полуострова и на остров Тамань. ЗООИД, т. XII, 1881; т. XIII, 1883.