Как идущий снизу интерес к русской старине, так и тенденция верхов к консервации форм византийского зодчества в современном русском искусстве привели к мысли о необходимости охраны памятников русской архитектуры. Это находит отражение в двух указах 1840-х годов. 12 декабря 1843 г. Синод запретил записывать при реставрации церквей древние фрески[247], а 14 февраля 1848 г. после сообщения о разрушениях кремля в Коломне появился указ «о наблюдении за сохранением памятников древности», касающийся уже Средней России с ее остатками памятников древней Руси[248].
Эти начинания получили, однако, очень слабое развитие в дальнейшем, хотя важность охраны памятников все более и более сознавалась обществом. В 1869 г. на I археологическом съезде обсуждалась проблема сохранения памятников старины в России. В 1870 г. Московское археологическое общество создало комиссию по охране древних памятников. На археологических съездах и в комиссии были подготовлены проекты закона об охране.
В связи с этим в 1876 г. при Министерстве просвещения была организована правительственная комиссия с типично бюрократическим названием «Комиссия для обдумывания предложений о мерах к охране на будущее время существующих памятников».
В проектах съездов, Московского общества и министерской комиссии делались попытки перенести в условия России законодательство об охране памятников, существовавшее к тому времени на Западе. Предполагалось, в частности, учредить центральную комиссию по охране и археологические округа для надзора на местах. Работа «Комиссии для обдумывания» кончилась, однако, ничем. Министр финансов решительно заявил, что денег на создание постоянной комиссии по охране памятников нет и не будет, и принятие закона об охране было «отложено до более благоприятного времени»[249].
После указа 1848 г. только через 40—45 лет последовали новые распоряжения, остававшиеся единственными законами об охране памятников вплоть до самой революции. 11 марта 1889 г. Археологической комиссии (созданной еще в 1859 г.) было дано исключительное право на разрешение и организацию раскопок в России. Комиссии же был поручен надзор за всеми реставрационными работами в церквах[250]. В 1893 г. надзор за памятниками архитектуры и их реставрацией был поручен также и Академии художеств[251].
Значение этих указов было очень ограниченным. Множество архитектурных памятников оставалось в ведении церкви, и в десятках случаев духовенство проводило «реставрацию» зданий, не уведомляя Археологическую комиссию. Древние формы храмов искажались, фрески записывались и соскабливались. Неоднократные повторения Синодом указа, запрещавшего самовольные реставрации, говорят сами за себя. Каждый раз эти повторения вызывались какими-либо новыми фактами вандализма (например, в 1877 г. уничтожением фресок и искажением архитектурных форм едва ли не самого замечательного памятника XII в. — церкви Покрова на Нерли)[252].
Даже реставрации церквей с участием специалистов были далеки от требований науки. Духовенство хотело, чтобы верующие видели в храмах не фрагменты фресок, пусть даже очень древних, а законченные композиции, хотя бы современной ремесленной работы. В этом направлении на специалистов оказывалось давление, и каких-нибудь 65 лет назад, в 1893—1895 гг., при реставрации памятника первостепенного значения — Софии Новгородской — В. В. Суслов шел на уничтожение фрагментов фресок XII в. и замену их мазней иконописной артели подрядчика Сафонова[253]. Таким же образом в 1894 г. лишился фресок XII в. и Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском.
249
А. М. Разгон. Охрана исторических памятников в дореволюционной России (1861—1917). «Труды Научно-исследовательского института музееведения», вып. I. М., 1957, стр. 114—117.
252
А. Гаврилов. Постановления и распоряжения Святейшего Синода о сохранении и изучении памятников древности. «Вестник археологии и истории», т. VI. СПб., 1886, стр. 58.
253
А. Л. Монгайт. Археологические раскопки 1945 г. в Софийском соборе в Новгороде. «Сообщения Института истории и теории архитектуры Академии архитектуры СССР», вып. 7. М., 1947.