Дмитрий Яковлевич Самоквасов (1843—1911) в своей классификации древностей охватил все археологические памятники — от палеолитических стоянок до позднесредневековых курганов. Античные памятники нашли место в той же классификации[269]. Ряд исследований Самоквасова, в особенности «Северянская земля по городищам и могилам», показывает, как этот ученый последовательно направлял свои раскопки на решение исторических проблем. Он определил территорию северян по археологическим памятникам и впервые в нашей литературе исследовал городища как остатки поселений. Самоквасов развенчал еще державшуюся в его времена теорию Ходаковского о культовом назначении городищ и подошел к разработке проблемы древнерусского города[270].
Открыватель трипольской культуры и культуры полей погребений Викентий Вячеславович Хвойка (1850—1914) в книге «Древние обитатели Среднего Приднепровья» дал очерк истории Приднепровья от эпохи палеолита до времени Киевской Руси, основанный целиком на материалах раскопок[271].
Александр Андреевич Спицын (1858—1931), внесший колоссальный вклад в русскую археологию, был историком по образованию. Подводя итоги своих работ, он писал: «Если бы я не ушел в провинцию... из меня вышел бы не археолог, а историк по моей особой склонности к этой науке»[272]. Но и став археологом, Спицын не перестал быть историком. Такие его труды, как «Расселение древнерусских племен по археологическим данным»[273], могут служить образцом археологического исследования, посвященного исторической теме. Анализ огромного археологического материала здесь неразрывно связан с анализом данных письменных источников. Спицыну принадлежит и ряд чисто исторических работ.
Историзм характерен и для лучших археологических исследований Василия Алексеевича Городцова (1860— 1945). Назовем, в частности, его статьи по бронзовому веку Европейской России. После работ Городцова было получено представление не только о разных типах памятников эпохи бронзы в степях и в лесной зоне, но и о сложной этнической истории бронзового века. Городцов проследил проникновение в лесную полосу, в область пережиточно-неолитических стоянок, новых племен — культур фатьяновской и катакомбной, — и показал смену племен в степной полосе Украины[274]. Такой исторический подход к эпохе бронзы был прямым развитием взглядов Уварова, изложенных в его программной речи на III археологическом съезде.
Так в трудах ведущих русских археологов конца XIX — начала XX в. археологические памятники были поставлены на службу истории. Советские археологи, неизменно подчеркивающие исторический характер своей работы, могут во многом опираться на труды своих предшественников.
Ко времени Октябрьской революции существовали уже все четыре основных раздела археологии. Но они развивались неравномерно. В Русском археологическом обществе были отделения классическое, восточное и славяно-русское, но отделения первобытной археологии не было. Правда, в «Записках отделения русской и славянской археологии» печатались статьи по неолиту и бронзовому веку, но исследования палеолита были в явном загоне. В сущности, после первых успехов на рубеже 1870—1880-х годов, после раскопок Мережковского и Полякова, в изучении палеолита России настал период упадка, несомненно связанный с наступлением реакции на науку. Показательно, что раскопки палеолитических стоянок в Крыму были прекращены в 1881 г., т. е. в год убийства Александра II и начала победоносцевской реакции. Прерванные на втором полевом сезоне работы Мережковского в XX в. были настолько забыты, что в литературе появилось даже утверждение немецкого археолога Р. Шмидта об отсутствии палеолита в Крыму[275].
В советское время в изучении каменного века произошел решительный перелом[276]. Уже в 1920-х годах было возобновлено исследование палеолитических стоянок, и вскоре молодая советская наука добилась выдающихся успехов. Г. А. Бонч-Осмоловский не только подтвердил существование палеолита в Крыму, но и обнаружил здесь в гроте Киик-Коба богатую раннепалеолитическую стоянку с погребением неандертальца. На Верхнем Дону раскопки С. Н. Замятнина и П. П. Ефименко привели к открытию верхнепалеолитических жилищ и интереснейших памятников искусства. Так первые советские работы по палеолиту непосредственно продолжили исследования Мережковского и Полякова. В последующие годы изучены сотни новых стоянок всех этапов палеолита, начиная с шелля, открыты многослойные поселения, позволяющие проследить последовательность развития палеолитической культуры, найдено несколько палеолитических погребений. Исследования палеолита охватили всю территорию страны, включая Сибирь и Среднюю Азию.
269
Основания хронологической классификации и каталог коллекции древностей Д. Я. Самоквасова. Варшава, 1892.
271
В. В. Хвойка. Древние обитатели Среднего Приднепровья и их культура в доисторические времена. Киев, 1913.
272
А. А. Спицын. Мои научные работы. «Seminarium Kondakoyianum», II. Prague, 1928, стр. 342.
274
В.А. Городцов. Результаты археологических исследований в Изюмском уезде Харьковской губернии в 1901 г. Тр. XII АС, т. I. М., 1905; его же. Культуры бронзовой эпохи в Средней России. «Отчет Российского Исторического музея за 1914 год». М., 1915.
276
В нашу задачу не входит характеристика истории и проблематики советской археологической науки (отсылаем читателя к книге: А. Л. Монгайт. Археология в СССР. М., 1955, где приводится и вся библиография). Мы останавливаемся здесь лишь на тех вопросах, которые связаны с рассмотренными выше отдельными сторонами дореволюционной русской археологии.