Таким образом, к XVIII в. русское общество пришло с определенным интересом к остаткам старины. Были известны самые разные памятники древности. Делались попытки так или иначе осмыслить их и использовать в практических целях. Было известно, что найти древности можно путем раскопок в земле. Такие раскопки уже производились, и не только с кладоискательскими целями. В 1420 г. во Пскове в период мора посадники и горожане, желая прекратить мор, хотели найти древнейшую в городе церковь Власия. Для этого был куплен «двор Артемьев», снесены постройки, после чего, проведя раскопки, горожане «обретоша престол»[59]. Мы видим, что интерес к древностям на Руси был многогранен.
Но от всего этого до подлинной науки было еще далеко. Происхождение многих археологических находок не было понято. Это касается не только кремневых орудий и костей мамонта, но даже, как ни странно, предметов, обычных для самой древней Руси. Так, в Ипатьевской летописи рассказывается, что когда в Ладоге бывает «туча велика и находять дети наши глазкы стекляныи и малыи и великыи, провертаны, а другые подле Волхова беруть, еже выполоскываеть вода, от них же взях боле ста»[60]. Совершенно ясно, что речь идет о стеклянных бусах, вымывавшихся дождем из культурного слоя Ладоги. Но летописец, как видно из следующего затем текста, думал, что «глазкы стекляныи» выпадают, как град, из «тучи великой».
Происхождение других археологических памятников было понято правильно, но научная ценность их совершенно не осознавалась. В 1626 г. под Путивлем в кургане были найдены золотые и серебряные вещи, видимо, I тысячелетия н. э. Находчик переплавил их и передал золото и серебро «на церковное строение»[61]. Голландский путешественник Николай Витсен рассказывает о двух находках в Сибири. В 1688 г. в обрыве реки при устье Иртыша боярин Федор Головин нашел разрушенную могилу с серебряными вещами. Среди них был сосуд с изображениями. «Боярин велел его вызолотить по причине редкости работы и места, где он его нашёл». Еще печальнее была судьба находок под Тобольском: «Господин Салтыков из такого найденного в могилах серебра велел сделать себе саблю на память об этом замечательном обстоятельстве»[62]. Таково отношение людей XVII в. к находкам древностей — ими интересуются, но научная ценность и необходимость сохранять эти вещи неприкосновенными еще не поняты. «Русские не любят древностей», — обобщает свои наблюдения Витсен[63].
Правда, в XVII в. уже существует Оружейная палата, где сохраняются более века многие памятники прошлого. А. В. Арциховскпй называет поэтому Оружейную палату первым русским музеем и отводит ей видное место в истории русской археологии[64]. Но здесь мы, безусловно, имеем дело с явлением совершенно иного порядка. Сохраняется золотая и серебряная посуда, ценное оружие, одежды, принадлежавшие известным деятелям Московского царства. Бесспорно, этими вещами дорожат, оберегают их, но это совсем не то, что предметы, извлеченные из земли. Это вещи конкретных людей, известных хотя бы по рассказам, сохраняемые потомками. До сбережения памятников древности, найденных в земле, оставленных неведомыми народами, отсюда еще очень далеко; не говорим уже о специальном собирании таких памятников.
Первые сведения о коллекциях древних вещей из курганов относятся только к началу XVIII в. В дневнике путешествия по Сибири в 20-х годах XVIII в. Д. Г. Мессершмидт отметил несколько таких частных коллекций[65]. Возможно, что некоторые из них появились независимо от указов Петра о собирании древностей, еще в конце XVII в. Но даже это не меняет картину в целом.
XVII век еще спокойно смотрел на разграбление тысяч курганов и уничтожение городищ для добычи селитры. Проблему регистрации и охраны археологических памятников поднял только XVIII век.
XVIII ВЕК
В знаменитом указе Петра I о собирании коллекций для Кунсткамеры, вышедшем 13 февраля 1718 г. говорилось: «Также, ежели кто найдет в земле или в воде какие старые вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи, не такие, какие у нас ныне есть, или и такие, да зело велики или малы перед обыкновенным; также какие старые надписи на каменьях, железе или меди, или какое старое, необыкновенное ружье (т. е. оружие. — А. Ф.), посуду и прочее все, что зело старо и необыкновенно — такожь бы приносили, за что будет довольная дача»[66]. Это распоряжение великого преобразователя России положило начало подлинно научному подходу к русским древностям — впервые памятники прошлого были объявлены ценностью, подлежащей сохранению в государственном музее. Петр знал о переливках находок из драгоценных металлов. С этим связан специальный указ, касающийся Сибири, где находки золотых и серебряных вещей были особенно многочисленны. 16 февраля 1721 г. было приказано «Куриозные вещи, которые находятся в Сибири, покупать сибирскому губернатору, или кому где подлежит, настоящею ценою и не переплавливая, присылать в Берг и Мануфактур-Коллегию, а в оной, потому ж не переплавливая, об оных докладывать его величеству»[67].
64
А. В. Арциховский. Археология. В кн. «Очерки по истории исторической науки в СССР», ч. I. М., 1955, стр. 523, 524.