От имени сосланного в Соловки епископа Василия Лебедева, состоящего в Союзе «Церковное Возрождение», обращаемся к Вам со всепокорнейшей просьбой о воссоединении епископа Василия с истинною Православною Патриаршей Церковью.
Еще до своего ареста Епископ Василий сожалел о своей отторгнутос-ти от истинной Православной Церкви, неоднократно раскаивался в своих заблуждениях и обратился к Высшему Высокопреосвященству с ходатайством о принятии его в лоно нашей Церкви.
Арест, а затем высылка, прервала все его начинания в этом направлении. Но и находясь в тюрьме, Епископ Василий болел об этом душой и при единственном свидании перед высылкой он настойчиво просил нас, своих друзей, ходатайствовать перед Вами, Владыко, о содействии к скорейшему принятию его в Тихоновскую Церковь.
Зная Ваше внимательное, чисто отеческое отношение к каждому из пасомых, просим Ваше Высокопреосвященство не отклонить ходатайство, тем более, что Епископ Василий — человек глубоко религиозный, неоднократно терпевший и гонения за свои убеждения (настоящая высылка является 6-м по счету заключением за время его пастырской деятельности), которые он безбоязненно высказывал на диспутах с антирелигиозниками, причем нам известны факты обращения — под влиянием его бесед, людей абсолютно неверующих.
Просим, Владыко, Ваших молитв и благословения.
Екатерина Блумберг Рудольф Блумберг Клавдия Датова 14 марта 1929 г., г. Москва.
При сем прилагаем Ставленническое дело Епископа Василия (в копии)». И, наконец, последний потрясающий человеческий документ — письмо епископа Василия из лагеря.
Приводим полностью это письмо, написанное 33 года тому назад полустершимся от времени карандашом:
«Воскресенье, Вышерский концлагерь № 2 210 пункт Тифозная палата. 16/VI-29 г. Единственно законному и Православному Первоиерарху Русской Церкви, заместителю Местоблюстителя Патриаршего Престола, Высокопреосвященному Митрополиту Нижегородскому, страждущего Епископа, бывшего архипастыря Религиозного объединения «Союза Церковного Возрождения», смиреннейшего Василия
Заявление
Находясь еще на свободе, я возбуждал вопрос о моем объединении со Святой Православной Русскою Церковью, но так и остался невоссоединенным. Ко времени предполагавшегося нами в ноябре месяце 1928 года съезда я был лишен свободы. Здесь, в изгнании, я, исполняя священные обязанности (и добровольно) брата милосердия, видимо, заразился и слег в постель. Смерть не страшна при твердой вере в бессмертие, но кошмарно — умирать вне единения с Православной Церковью. Припадаю к Вам, любвеобильный Владыко, имеющему власть вязать и решить с Возглавляемым Вами Синодом от церковно-канонических преступлений.
Я — преступник, раздирающий хитон Христа, но горячо любящий Веру Православную — простите и отпустите меня с миром, если Богу будет угодно переселить меня в вечные обители. На ссылку и на свою тяжелую болезнь смотрю, как на горнило, очищающее мою святительскую совесть.
Поспешите на помощь, дайте спокойно умереть. Мне дадут в руки Вашу грамоту, когда закрою глаза…
Слава Богу за все!
Искренне преданный и любящий Вас, просящий Ваших молитв Епископ Василий.
Адрес: город Чердынь, Вышерский концлагерь ОГПУ № 2,
Лебедеву Василию Петровичу.
От прежних заблуждений я категорически отказываюсь и их категорически порицаю. Лгать Епископ, смотрящий в глаза возможной смерти, я полагаю, не может.
Пишу при высокой температуре, но при ясном сознании.
Е. В.
В цензуру.
Убедительно прошу пропустить по адресу это заявление и тем самым выполнить мою, быть может, последнюю просьбу. Я нахожусь здесь исключительно за свои убеждения. К Соввласти с самого начала ее бытия я добросовестно относился. Но это не значит, что я должен разделять и материалистическую идеологию, да и среди преподанных свобод есть и священная свобода индивидуальных убеждений. Я не враг власти и приветствую ее мероприятия, направленные к улучшению народа, и только борьба с индивидуальными убеждениями меня смущает. Я считаю это..-(Последние три слова неразборчивы. — Авт.) Лебедев».
Подпись красным карандашом рукой митрополита Сергия «В Синод». Надпись зеленым карандашом (той же рукой): «Принять обсудить потом».
Этим документом кончаются все сведения об епископе. Известно лишь что болезнь, о которой он пишет, не была последней. Уже в тридцатых годах его видели в Вологде, в пересыльной тюрьме (он спал под нарами). Далее его следы теряются… видимо, он погиб в лагере, так и не увидев свободы.