Совершенно тожественные сведения о причинах обращения императора Василия II к киевскому князю Владимиру за военной помощью и об условиях отдачи за русского князя-язычника замуж сестры императора, принцессы Анны, мы читаем также (между 987-989 г.г.) и у последующего арабского историка (XII в.). Эльмакина. Тожественные по существу краткие сведения издавна известны были ученому миру и из хронистов византийских. Так, Кедрин между 15 августа 987 г. и апрелем 989 г. сообщает: «император Василий много убеждал патриция Дельфину, соучастника в бунте В. Фоки, отступить от Хрисополя и не мог убедить. Изготовив ночью суда и посадив на них руссов — ибо он успел призвать их на помошь и сделать их князя своим зятем (χηδεστήν), женив его на сестре своей Анне, неожиданно переправляется с ними. И, напав на врагов, легко овладевает последними». Тоже повторяет и Зонара: «Когда Дельфина стал лагерем у Хрисополя, император внезапно напал на него с народом русским, ибо, вступив в родство с князем русским Владимиром, через выдачу за него сестры своей Анны, он легко завладевает противниками». Повторяется эта версия и Михаилом Пселлом.
Во всех этих сжатых сообщениях и обобщениях не находит себе объяснения крупный военный инцидент, превративший полезного и ценного для Византии союзника — Киевского князя, на несколько месяцев, а может быть и на целый год, из друга — в военного врага. Византийцы стыдливо замалчивают причину молниеносной метаморфозы Владимира из союзника в завоевателя Херсонеса. Но чужой западный хронист, живший в Византии, не имел мотивов скрывать этой войны Владимира против своих вчерашних союзников. Иоанн Диакон Венецианский описывает метеорологические знамения, переживавшиеся константинопольцами в 989 г. Это была яркая комета и какие-то огненные столбы в северной части неба, может быть северное сияние. Иоанн Диакон говорит, как публика толковала эти знамения применительно к переживаемым военным неудачам для византийцев, что явление кометы и огненные страшные столбы, виденные ночью на северной части неба, предвещали завоевание Херсонеса Тавроскифами (т. е. русскими) и взятие Веррои Мисянами (т. е. болгарами).
Итак остается разгадать лишь немногое, т. е. причины осады и завоевания Владимиром Херсонеса — Корсуня. Тут на помощь к нам приходят и чисто русские известия, которых не могла оскопить и греческая дипломатическая цензура Ярославова времени. Все эти свидетельства кратко осмысливают Корсунский поход, как завоевание Владимиром себе в невесты византийской принцессы Анны. Типичным для этих житийных свидетельств является житийное сказание в Прологе XV века (Румянцевского Музея № 306): «Како крестися Володимер возма Корсунь». Тут с любопытными деталями кратко сообщается: «Шед взя Корсунь град. Князя и княгиню уби. A дщерь их за Ждьберном. Не распустив полков посла Олга воеводу своего с Ждьберном в Царьград просити за себе сестры их».
Итак, это звено цепи событий становится бесспорно ясным. Киевский князь буквально спас византийский трон. Но византийцы обманули и предали князя Владимира. Конечно, психологический мотив был очень благовидный и болезненный. Принцесса Анна была не вещью, а свободным человеком. Ее слезы перед браком без любви, утилитарно политическим, вполне естественны. Но столь же естественно и возмущение этим вероломством самого Владимира. Ведь он-то свое условие выполнил. Он крестился обдуманно, решил крестить и всю Русь. И требовал для полноты связи с единоверной отныне Византией поднятия достоинства своей варварской викингской династии до уровня родства с «голубой кровью» единственных в мире «порфирогенитов». Лишь это родство открывало надежды на получение от Византии всех благ и секретов ее первенствующей во всем мире культуры и прочного вхождения проснувшегося русского варвара в круг равноправных членов христианской семьи народов. Взятием Корсуня и вероятными затем угрозами самому Цареграду в союзе с теми же «Мисянами» — Болгарами, Владимир достиг своей цели. Царевна Анна была послана. Брак спешно и с возможной торжественностью немедленно был по церковному совершен в самом Корсуне, и в дальнейшем Владимир уже перешел к выполнению своей христианизаторской задачи во всенародном масштабе. Ему, уже крещеному, не было нужды самому креститься перед свадьбой в Корсуне. Но его дружина, вожди и войсковая масса должны были по приказу свыше и на утешение скорбящей невольницы, царицы Анны, парадно и демонстративно креститься в Корсуне с тем, чтобы в Киев вернулась уже победоносная голова государства в лице войска и всего правящего класса, как уже крещеная и как повелительный пример всему народу — также креститься.