Напротив, в городах на Поле господствующий вид землевладения, даже почти единственный, представляют собой поместья приборных людей и их свободные заимки, юрты, приравненные к известному поместному окладу. Трудами Багалея и особенно Миклашевского достаточно разъяснен порядок заселения новых мест на «Польской» украйне, и нам остается только собрать их указания в краткий очерк. Мы уже отмечали не раз, что как движение правительственных отрядов, так и свободная заимка земли в Поле держались течения рек. Новые города возникали обыкновенно при реке, вблизи той же реки намечались и земли для служилых городских людей, так что область нового уезда совпадала с бассейном реки, на которой стал город. Московские воеводы с отрядом служилых людей являлись на место, где указано было ставить город, и начинали работы; в то же время они собирали сведения «по речкам» о том, были ли здесь свободные заимщики земель. Узнав о существовании вольного населения, они приглашали его к себе, «велели со всех рек атаманом и казаком лучшим быти к себе в город»; государевым именем они «жаловали» им, то есть укрепляли за ними их юрты; затем они составляли список этих атаманов и казаков и привлекали их к государевой службе по обороне границ и нового города. Это и было первое зерно зарождавшегося здесь служилого класса. Вторым был пришлый гарнизон нового города. Меняясь в известные сроки в своем составе, он служил как бы кадром, с помощью которого устраивались понемногу постоянные группы городского населения: стрельцы, казаки, ездоки, вожи, пушкари и т. п. Все эти группы составлялись или путем перевода и перехода ратных людей из других городов на «вечное житье» в новый город или же путем «прибора» в службу свободных «гулящих» людей. Каждая группа устраивалась при крепости в особых «слободах»; слободы окружали первоначальную крепость – «город», и сами бывали обнесены валом и стеной – «острогом». За пределами острога вырастали впоследствии такие же слободы, «новоприборные» и иные. Обеспечивался гарнизон новой крепости на первых порах готовыми запасами, доставленными с севера, из других городов, а затем – собственной пашней на земле, которую ратные люди получали кругом своего города. К пашням, отводимым в очень небольших количествах, присоединялись всякие угодья. Земли обыкновенно давались каждой группе служилых людей отдельно от прочих групп, в общей меже, в количестве, равном для всех лиц данной группы. По обстоятельствам пахотная земля этих горожан иногда бывала отводима не близко от города, и тогда ее обрабатывали «наездом», выезжая из города. Пользование угодьями, особенно же лесными пасеками, также выводило служилых людей из городских стен. Город был устроен, словом, так, что его население неизбежно должно было работать в его уезде и поэтому колонизовало места, иногда очень далекие от городской черты. В свой очередь, насельники края со своими юртами обращались в помещиков, служивших со своей земли и тянувших службой и землей к тому же городу. Наконец, высылаемые сюда из северных городов на сторожевую службу дети боярские обзаводились здесь поместьями и вотчинами и составляли малочисленную сравнительно группу высших по «чину» и крупнейших по количеству земли владельцев и собственников. Так сплеталась в уезде сеть земельных владений, или созданных военно-административными мероприятиями правительства, или же пересозданных из вольной заимки в условную форму служилой собственности. Попадавший в эту сеть крестьянин садился уже на частновладельческую землю, чаще же попадал в ратную приборную службу. Крестьянские дворы в некоторых уездах почти отсутствовали, а в Белгородском и Путивльском уездах, в которых наблюдалось в начале XVII века сравнительно большое число крестьянских дворов, на одного помещика приходилось средним числом не более одного крестьянского двора и одного бобыльского, и едва ли не большинство помещиков обрабатывало землю личным трудом. Вряд ли такое отношение было благоприятным для помещиков в XVI веке, когда на Поле только что возникали и устраивались города и шла усиленная вербовка в их гарнизоны ратных людей. На помещичью пашню здесь едва ли охотно садились люди, приходившие на украйну искать землиц: им лучше было сесть на свою служилую землю, если не удавалось просто «погулять на поле» или «показаковать». Крупного монастырского или боярского землевладения на Поле в XVI веке не видим; здесь господствует мелкопоместное хозяйство и есть только одна крупная запашка – на «государевой десятинной пашне», которую пахали по наряду, сверх своей собственной, все мелкие ратные люди из городов. Эта пашня была заведена для пополнения казенных житниц, из которых хлеб расходовался на разнообразные нужды. Им довольствовали тех гарнизонных людей, которые не имели своего хозяйства и состояли в гарнизоне временно, «по годом». Казенный хлеб посылали, далее, в новые города, военное население которых еще не успело завести своей пашни; так, Елец и Оскол снабжали хлебом Царев-Борисов. Донские казаки, не пахавшие земли, получали хлеб в виде «государева жалованья» из тех же казенных житниц. Крупные размеры запашки на государя, доходившие в некоторых городах до 200 десятин в поле, должны были обременять население, принудительно работавшее на десятинной пашне, и возбуждать в нем недовольство условиями своего быта. Успех самозванческой агитации в южных городах в начале XVII века, без сомнения, следует поставить в связь с этим недовольством.