Прежде чем перейти к конкретному анализу некоторых нарушений критичности, необходимо остановиться еще на одном аспекте — роли чувств, эмоций, переживаний как регуляторов поведения. Они становятся таковыми лишь в том случае, если у субъекта сохранена критичность. При отсутствии критичности чувства не только не регулируют, но могут стать дезорганизаторами поведения, нарушается опосредованность действий. Из обыденной жизни можно привести не один пример описания такого явления, когда под влиянием аффекта человек временно теряет контроль над своим поведением, допускает необдуманные поступки в общении с другими людьми и даже действует во вред себе и своим дальнейшим жизненным планам. Однако в норме, по мере угашения аффекта, критичность восстанавливается. В патологии же нарушение возможности регулировать свои действия, связанное с проявлением болезненного аффекта, нередко становится устойчивым модусом поведения. Так, например, импульсивные реакции у психопатов самого различного склада представляют чрезвычайно частые и устойчивые явления; вязкость аффекта больного эпилепсией занимает значительное место в структуре изменения подконтрольности его поведения. В том и другом случае нарушения критичности больных носят своеобразную структуру, типичную для каждого из этих состояний. В целом регуляция и последующий контроль у психически больных носят совершенно иной характер, о чем справедливо пишет П. Я. Гальперин, указывая, что при такого рода заболеваниях «человек не способен оценивать свои действия, действия других людей и объективные события так, как это делают здоровые люди, не может пользоваться объективно общественными критериями всех этих явлений, поскольку не может правильно управлять своим поведением. Он остается субъектом, но уже не является личностью и не отвечает за свое поведение» (1976, с. 142).
В патопсихологии проблема критичности изучалась в основном в связи с изменением структуры деятельности у больных с поражениями лобных долей мозга (Зейгарник, 1943; Рубинштейн, 1949; Лурия, 1947; Лебединский, 1967; и др.). Клиническая практика показывает разные аспекты этого нарушения: а) регуляция познавательных процессов; б) отношение к болезненной симптоматике; в) аспект сознания (бессознательного); г) оценка своей личности и др.
Мы остановимся на двух аспектах исследуемой проблемы. Один из них дает возможность проследить, каким образом нарушение критичности изменяет процесс мыслительной деятельности, структуру его отдельных компонентов. Второй касается отражения нарушения критичности в самосознании, оценке своей личности, своего «я».
В данном очерке мы подвергнем анализу нарушение критичности к своим суждениям, интеллектуальным действиям и высказываниям — аспект, наиболее разработанный в патопсихологической литературе и описанный как «некритичность мышления» (Зейгарник, 1962). При выполнении умственных заданий, принципиально доступных больным, обнаруживалась особая группа ошибок, которую можно было охарактеризовать как «бездумную», неадекватную инструкции манипуляцию предметами. Так, в опыте на классификацию предметов больные, лишь бегло взглянув на карточки, начинали раскладывать их по неадекватным группам, не проверяя себя. Больные не сличали своих действий с заданной целью, не корригировали хода решения задачи и не соотносили полученные результаты со своими возможностями.
Нарушение критичности могло также выступать в виде нарушения отношения к своим ошибкам. В этих случаях хотя действия больных не носят характера манипуляций и выступают в виде целенаправленных действий, они все же свидетельствуют о некритичности суждений, которая выражается в игнорировании коррегирующих замечаний относительно допускаемых ошибок, подсказок экспериментатора. Приведем краткие иллюстрации подобных нарушений.
Больная С. (диагноз — шизофрения с вялым непрерывным течением). Классифицируя предметы, отказывается отнести ласточку в группу «животный мир», объясняя: «Она ведет совершенно другой образ жизни, ей свойственны и другие условия, ее приучить нельзя, она размножается по–другому, в воздухе может парить».