Перенос сам по себе есть не более чем та или иная проекция бессознательных содержаний. Сначала проецируются так называемые поверхностные содержания бессознательного, что видно из симптомов, сновидений и фантазий. В этом состоянии доктор вызывает интерес в качестве возможного возлюбленного (вроде того молодого итальянца в описанном нами случае). Затем он выступает в большей степени в качестве отца: либо хорошего, добродушного, либо «грозного» в соответствии с теми качествами, которыми обладал в глазах пациента его действительный отец. Иногда доктор обретает для пациента и материнские черты, что выглядит уже несколько странно, но все же находится в пределах возможного. Все эти проекции фантазий основаны на личных воспоминаниях.
Наконец, могут появиться фантазии, носящие экстравагантный характер. Тогда доктор наделяется сверхъестественными свойствами, выступая, скажем, в качестве колдуна или злого, опасного демона или же олицетворяя благо в качестве Спасителя. Вполне возможно и смешение того и другого. Разумеется, сознание пациента вовсе не обязательно воспринимает его в таком виде, а просто на поверхность выступают фантазии, наделяющие врача некими чертами. Таким пациентам часто очень трудно бывает понять, что фактически их фантазии исходят от них самих и, по сути дела, не имеют ничего или имеют очень мало общего с характером доктора. Это заблуждение происходит оттого, что для этого вида проекций личных оснований в памяти нет. При случае можно продемонстрировать, что похожие фантазии имелись в детстве и были связаны с отцом или матерью, хотя ни отец, ни мать на самом деле не давали к ним никакого повода.
В одной небольшой работе Фрейд[44] показал, какое влияние на Леонардо да Винчи оказавал тот факт, что у него было две матери. Факт наличия двух матерей, или двойного происхождения, был в случае Леонардо вполне реальным, но он играл также некую роль и в жизни других художников. Так, у Бенвенуто Челлини была фантазия о своем двойном происхождении. В общем это мифологический мотив. Многие легендарные герои в сказаниях и сагах имели двух матерей. Подобная фантазия проистекает не столько из действительного факта, сколько из общераспространенного, «изначального» образа, принадлежащего не к области личных воспоминаний, а к тайнам ментальной истории человечества.
У каждого отдельного человека, помимо личных воспоминаний, существуют великие «изначальные» образы, как их однажды весьма метко назвал Якоб Буркхардт, т. е. унаследованные возможности человеческих представлений, существующих испокон веков. Факт такого унаследования объясняет странные по сути явления: что известные мотивы из мифов и сказаний повторяются повсеместно на планете в одинаковых формах. Он объясняет далее, отчего, к примеру, наши душевнобольные могут в точности репродуцировать образы и взаимосвязи, которые нам известны из старинных текстов. Некоторые примеры подобного рода я привел в своей книге «Символы трансформации»[45].
При этом я вовсе не утверждаю, что наследуются идеи или представления, по наследству передается лишь сама возможность идей или представлений, что совсем не одно и то же.
И вот на этой дальнейшей стадии лечения, когда воспроизводятся фантазии, уже не основывающиеся на личных воспоминаниях, речь идет о проявлениях более глубокого слоя бессознательного, где дремлют общечеловеческие, изначальные образы. Эти образы или мотивы я назвал «архетипами», а также «доминантами» бессознательного. С целью более детального разъяснения этой идеи я должен отослать читателя к соответствующей литературе[46].
Это открытие означает дальнейший шаг вперед в нашем понимании: признание наличия в бессознательном двух слоев. Мы должны различать личное и безличное (или трансличное) бессознательное. Последнее мы называем также коллективным бессознательным[47] именно потому, что оно отделено от личного и является абсолютно универсальным, и потому, что его содержания могут быть обнаружены повсюду, чего как раз нельзя сказать о личных содержаниях. Личное бессознательное содержит утраченные воспоминания, болезненные вытесненные (т. е. намеренно забытые) мысли, подпороговые (сублиминальные) восприятия, т. е. чувственные перцепции, которые оказались недостаточно сильными для того, чтобы достичь сознания, и, наконец, содержания, которые еще не созрели для сознания. Оно соответствует фигуре тени, столь часто встречающейся в сновидениях[48].
45
См.:
46
Jung C. Symbole der Wandlung. 1952 // Ges. Werke, Bd. 5; Psychologische Typen. 1950. S. 567 ff. Ges. Werke, Bd. 6, Par. 759 ff. Ср. в: Von den Wurzeln des Bewußtseins, 1954, статьи: Über die Archetypen des kollektiven Unbewußten. S. 3 ff. Ueber den Archetypus mit besonderer Berucksi chtigung des Animabegriffes. S. 57 ff. Die Psychologischen Aspekte des MutterArchetypus. S. 87 ff. Ges. Werke, Bd. 9, I. In Kerenyi und Jung, Einfuhrung in das Wesen der Mythologie, Zur Psychologie des KindArchetypus. S. 103 ff. Zum psychologischen Aspekt der Kore-Figur. S. 215 ff. Ges. Wеrke, Bd. 9, I. Комментарий к: Wilhelm. Das Geheimnes derг goldenen Blute, 1929. Ges. Werke, Bd. 13. Рус. пер. – Юнг К. Г. Символы трансформации. М., 2000. Психологические типы. СПб., 1995. Часть 2. Определение. Гл. 5. Архетипы коллективного бессознательного Юнг К. Г. Структура психики и процесс индивидуации. М., 1996. С. 139–155; Об архетипе и в особенности о понятии анима // Там же. С. 17–30; Психологические аспекты архетипа матери // Там же. С. 30–51; Психология архетипа ребенка // Там же. С. 51–72; Психологический аспект фигуры Коры // Там же. С. 72–87.
47
Коллективное бессознательное представляет собой объективное психическое, а личное бессознательное – субъективное психическое.
48
Под тенью я имею в виду «негативную» сторону личности, всю сумму скрытых, невыгодных свойств, недостаточно развитых функций и содержаний личного бессознательного. Обобщающий обзор см.: