А как комитетом гг. министров было предоставлено министру духовных дел и народного просвещения особо доложить по сему предмету государю императору, то его величество, по выслушании всеподданнейшего доклада князя Голицына, 25-го мая 1819 года, Высочайше соизволил на таковое положение святейшего синода, о чем князь Голицын того же числа довел до сведения комитета министров. На основании сего заведена в Москве, при тамошней единоверческой церкви, типография для издания богослужебных книг, сходных с старопечатными.
Поэтому князь Голицын обратился к управлявшему министерством внутренних дел, прося его, дабы он употребил законные меры, не токмо к немедленному уничтожению типографии купца Колычева и подобных оной, буде таковые окажутся где-либо внутри государства, но и к надлежащему поступлению по законам с помянутым Колычевым; тем более, что возобновленное им, вопреки запрещению правительства, печатание книг и тайный ввоз оных в Москву и другие места, без сомнения, нанесли значительный подрыв и убыток содержателям вышеозначенной московской старообрядской типографии, и что главное, без того надзора, который учрежден для сей последней.
Июля 31-го 1822 года управлявший министерством внутренних дел предложил малороссийскому военному губернатору: велеть чрез благонадежного чиновника произвесть следствие: не было ли в Клинцовском посаде или где-либо в другом месте возобновлено печатание богослужебных книг, и ежели где окажется, то, заарестовав все книги и самую типографию, учредителя предать суду; типографию же и книги перевезти в губернский город, заарестовав оные; обо всеми, арестованном в министерство представить опись. То же предложено и подольскому губернатору. Князь Голицын об этих распоряжениях уведомлен.
Сентября 23-го 1822 года, подольский военный губернатор донес управлявшему министерством внутренних дел, что чиновник, которому поручено было исследование по вышеозначенному предмету, отправясь на место, в местечко Янов, и узнав, что Колычев перешел на жительство в селение, называемое Майдан-Почапинецкий, въезжал туда в дом Колычева и по обыску нашел в кладовых некоторые книги без переплета и большое количество разных лекарств в шкапах, а за оными также в разных тайных местах сокрытые книги, без переплета, церковной печати, нашел также несколько станков типографских со снарядами и литерами, да особо три станка, хранившиеся в помещичьем чулане.
При следствии Колычев хотя и объяснял, что после данной им подписки в 1819 году он не печатал книг, но по разысканию открылось противное, именно: 1) переселясь в село Майдан-Почапинецкий, он возобновил тут печатание дополнений к книгам, прежде недопечатанным, как-то: „Златоустнику", „Славянской азбуке" и выходному листу „Псалтири" (?). 2) Производил печатание на одном станке (с частью литер в форме, бывших не более полпуда), который сгорел 1821 года октября 25-го, и с этого времени не печатал более ничего. 3) Из числа отпечатанных книг, некоторую часть приезжавшим пилипонам (то есть раскольникам) продал (прозвания покупателей не знает) до тысячи книг, а шесть тысяч листов „Азбуки" отправил в Москву с купцом Избушкиным; прочую же массу книжного товара, при нем найденную, предполагал продать оптом купцам московским или кременчугским, но из них никто не явился.
Все найденные у Колычева книги и типографские инструменты арестованы и сданы по описи, по распоряжению поветового маршала, в архив литинского поветового суда, вместе с прочими вещами, для хранения, впредь до дальнейшего распоряжения. Найденные у Колычева медикаменты освидетельствованы и по описи арестованы до окончания дела. По окончании следствия о Колычеве положено сделать распоряжение об отправлении дела в судебное место для суждения Колычева, по законам за возобновление печатания книг в противность воспрещения, сделанного ему от правительства; он предан надзору местной полиции, дабы не мог скрываться до окончания над ним суда. Донося об этом министру внутренних дел, подольский губернатор представил шесть книг печати Колычева: „Златоустник", „Славянскую азбуку", „Псалтирь", „Канонник", „Часослов" и „Страсти Христовы". Прочие же и книги и вещи не отправлены в Петербург по огромному их количеству, требовавшему большой издержки на перевоз. Они оставлены для хранения в литинском поветовом суде в архиве.
Представленная подольскому губернатору опись найденному книжному и типографскому материалу, бумагам и книгам и вызолоченной медали, при именующемся киевским 3-й гильдии купцом (он же и регистровый товарищ) Константине Колычеве, составленная Литинского повета в местечке Янове, августа 21-го дня 1822 года, представлена в министерство внутренних дел. Ноября 2-го 1822 года управлявший министерством внутренних дел уведомил князя Голицына об открытии и конфисковании новой у Колычева тайной типографии, в которой найдены и те самые книги, о которых писал московский архиепископ Филарет, и о том, что виновные преданы суду. Управлявший министерством внутренних дел граф Кочубей при этом высказал князю Голицыну свое мнение, что для прекращения удобства к подобному впредь покушению раскольников он полагал бы совершенно истребить все без изъятия вещи и типографские материалы, отобранные у Колычева.
Из розысков, сделанных по распоряжению малороссийского военного губернатора, не видно, чтоб в заведываемом им крае существовала в то время (1821–1822 гг.) старообрядская типография.
Князь А. Н. Голицын 11-го декабря 1822 года уведомил графа Кочубея, что все изложенное в отношении его сообщал он архиепископу московскому Филарету; а последний сообщил ему, что книги, поименованные в описях, есть уже в синодальной типографии в большом количестве и служат только к обременению ее; прочие же книги, составляющие собственную библиотеку Колычева, под узаконение не подходят; что требование в синодальную или единоверческую типографию в виде покупки — более представляет затруднения, нежели пользы, а по сим соображениям он, архиепископ московский Филарет, полагает, что из поименованных в описи книг и вещей ничего не нужно; только бы гражданским правительством приняты были точные меры, чтобы те книги и вещи впредь не остались предметом злоупотребления. Сообщив об этом отзыве московского архиепископа, князь Голицын присовокупил, что он разделяет мнение графа Кочубея, а вернейшим средством к отвращению всякого злоупотребления в сем случае считает совершенное истребление всех книг и типографских принадлежностей, отобранных у купца Колычева.
Поэтому декабря 27-го 1822 года министр внутренних дел граф Кочубей предписал подольскому военному губернатору: „1) все отобранные у Колычева старообрядские книги, типографские инструменты и материалы истребить совершенно под наблюдением благонадежного чиновника; 2) книги гражданские, составляющие собственную библиотеку Колычева, возвратить ему под расписку; 3) также и медикаменты, рассмотрев предварительно, не заключают ли в себе чего непозволительного, отдать Колычеву под расписку".
В дополнение к этой записке прилагаем еще некоторые выписки из дел святейшего синода, относящиеся до старообрядских типографий:
I. В 1802 году, Черниговской губернии, Зыбковского посада (ныне город Новозыбков) купец Алексей Козин, единоверец, входил в святейший синод с прошением, в котором, ссылаясь на последовавший по докладу святейшего синода высочайший указ 2-го июня 1802 года о дозволении в клинцовской типографии печатать книги, сходные с старопечатными, для отправления по оным богослужения в церквах, даваемых, по высочайшему повелению, всем принесшим истинное раскаяние раскольникам, с тем, чтобы печатание оных книг производилось с ведома и дозволения святейшего синода, и изъясняя, что хотя типография сия и содержима была клинцовскими купцами Железниковым и Рукавишниковым, но как они были сущие раскольники и, по своему суеверию, противу старопечатных книг делали разные поправки и искажали разными погрешностями, чрез что никто даже из самих раскольников их не покупал (?), то от сего означенное заведение и пресеклось, да и впредь существовать не может без злоупотребления раскольников, которые и ныне в разных местах печатают и продают тайно старопечатные книги, распространяя тем раскольнические суеверия. Но как печатание означенных книг дозволено одним только присоединившимся из раскола к церкви старообрядцам, то он, Козин, прилагая данную ему от тамошних старообрядцев доверенность, просил святейший синод о дозволении ему в посаде Зыбковском завести таковую типографию, с определением к ней надзирателя, с тем, чтобы печатать в оной книги с указного только дозволения, и дать ему привилегию, чтоб одна только эта типография имела право печатать таковые книги. Состоявшимся вследствие сего прошения определением святейшего правительствующего синода, 10-го октября 1802 года, положено: означенное прошение, оставя с него и с приложенного при нем верющего письма в канцелярии святейшего синода копии, подлинные, с надписанием, отослать, при указе, в малороссийское черниговское правление, для отдачи ему, купцу Козину, обратно, для того:, 1) что писано оно по форме на высочайшее его императорского величества имя, а во многих пунктах употреблен он, высочайший его императорского величества титул, в третьем лице, каковых прошений, яко неисправных, принимать не велено законами; 2) хотя бы сие прошение и во всем, как должно, было исправно, то и тогда бы святейший синод не мог дать дозволения на устроение просимой им в Зыбковском посаде, для печатания книг, сходных с старопечатными, типографии, потому что прописываемым высочайшим его императорского величества, 2-го июня прошлого 1801 года состоявшимся, указом повелено: „производить оное печатание с ведома и дозволения святейшего синода в типографии, в Клинцовском посаде (а не Зыбковском) состоящей, или где она будет, с позволения гражданского правительства, устроена.