Выбрать главу

Впрочем, от этих последних княжна Дондукова-Корсакова отличалась лишь только своим именем.

2

Как ни разнообразны внешние толчки, пробуждающие дремлющую совесть человека, всё же процесс духовного роста подчиняется непреложным законам и протекает в формах, для всех обязательных.

Это положение часто оспаривается теорией, допускающей разнообразные способы усвоения в жизни христианских начал, но люди опыта хорошо знают, что едина не только истина, но и пути к истине и ощущения, связанные с усвоением истины.

Княжна Мария Михайловна Дондукова-Корсакова родилась 9 октября 1827 года и была второю дочерью камергера Высочайшего Двора Михаила Александровича Корсакова и княжны Марии Никитишны Дондуковой, передавшей мужу свой княжеский титул. Блестящий офицер Лейб-Гвардии Преображенского полка, князь Михаил Александрович вскоре оставляет военную службу, занимает сначала должность предводителя дворянства Гдовского уезда СПБ. губернии, затем попечителя СПБ. учебного округа и заканчивает свою служебную карьеру на ответственном посту вице – президента Императорской Академии наук.

Как ни сложны были служебные занятия князя, всё же он не только находил время для семьи, но и лично руководил воспитанием своих детей, внимательно следил за их духовным ростом, прислушивался к их духовным запросам, и между ним и его детьми существовали близкие дружеские отношения. Княгиня Мария Никитишна, в свою очередь, была нежно любящей матерью. Выйдя замуж 15-лет и еще не зная большого света, молодая княгиня никогда и не интересовалась им и, отдавая всю свою жизнь семье, проводила свободные часы за чтением Евангелия, какое любила читать вслух своим детям. Воспитанная на почве глубокого уважения к религии, княгиня внесла и в свою собственную семью то религиозное настроение, какое придавало этой семье такой нежный оттенок и с особым выражением и силою сосредоточилось на княжне Марии Михайловне. Семья князя состояла из пяти сыновей, Александра[39], Николая, Алексея, Никиты и Владимира, и пяти дочерей – Веры, в замужестве графини Сиверс, Марии, Ольги, в замужестве Регекампф, Надежды, в замужестве Янович, и Софии, в замужестве графини Гейден.

Казалось бы, что окружающая молодую княжну обстановка, среди которой протекало ее детство и юность, менее всего могли способствовать выработке такого настроения, какое часто, против воли, заставляло княжну задумываться и искать ответа на вопросы, значение которых она не могла еще и не умела себе уяснить. Окруженная роскошью и богатством, вращаясь в кругу того общества, коему чужда обстановка жизни лиц, не принадлежащих к этому кругу, княжна могла искренно не знать, что на земле существует и горе и страдание… Оборотная сторона жизни была тщательно сокрыта от нее непроницаемою блестящею внешностью. Насколько мне известно, в жизни княжны не было также и никаких внешних причин, которые бы наложили на ее лицо, полное чарующей прелести, отпечаток грусти, ничего, что бы могло заставить ее тяготиться окружавшей ее обстановкой. Правда, в 17–18 лет княжна страдала нервными болями в спине, потребовавшими лечения заграницею и обращения к помощи парижских профессоров, но уже в эти годы ее настроение определилось настолько, что имело уже свою самостоятельную жизнь, хотя и тщательно скрываемую и не для всех заметную. Уже в эти годы княжна жила своею внутреннею жизнью, и эта жизнь причиняла ей тем большие страдания, чем больше требовалось усилий для того, чтобы скрывать ее. В этом отношении, несмотря, казалось бы, на исключительно благоприятные условия, княжна всё же не избежала той душевной драмы, какая неизбежна там, где сталкиваются точки зрения отцов и детей, где любовь к родителям встречает как бы препятствие в любви к Богу, где любовь к Богу заслоняет как бы любовь к родителям. Духовная жизнь княжны в эти годы протекала болезненно. Ее порывы еще не были омрачены знанием действительной жизни, не ослаблялись ни сомнениями, ни перекрестными вопросами, еще неведомыми ее юной душе. Но, задерживаясь окружающей ее внешностью, получали частичное выражение, какое едва ли удовлетворяло пылкую княжну. Незаметно для себя, но очень заметно для окружающих, княжна входила в самое себя, сделалась сосредоточенной и замкнутой и преображалась лишь тогда, когда встречалась с возможностью проявить свою деятельную любовь к ближнему. В Петербурге – посещая больницы и утешая больных, спускаясь в подвалы к беднякам и помогая им[40], в деревне – устраивая ясли и приюты для детей-сирот и всячески облегчая крестьянскую нужду. При всем том, деятельность Марии Михайловны в эти годы носила не только случайный, отрывочный характер, но и вызывалась, вероятно, смешанными мотивами. Здесь отражалась столько же обычная дань молодости, с ее общими идейными порывами, сколько и та мысль о долге к ближнему, какая нашла свое выражение лишь 4 года спустя, в 1849 году, когда княжне исполнилось уже 22 года. В этом году княжну постигла тяжкая болезнь. Паралич отнял у нее правую руку и ногу. Во время этой болезни княжна видела сон, внушивший ей желание причаститься Св. Тайн и приложиться к образу Казанской Божией Матери.

вернуться

39

Начальника Юго-Западного края, впоследствии наместника Его Величества на Кавказе. – Прим. автора.

вернуться

40

Подвиги княжны в этот период ее деятельности нашли поэтическое описание в известном романе В. В. Крестовского «Петербургские трущобы». – Прим. автора.