«Косыгинская реформа» как продолжение реформ Маленкова 1953 года?
Приблизительным рубежом, когда маленковский курс полностью сменяется политикой Н. С. Хрущева, могут быть 1958–1959 годы, пишет самый внимательный исследователь маленковских реформ Григорий Попов[223]. Заметим, что это именно тот период, когда многие из этого списка (Коробов, Малышев, Плотников, Сорокин) сменили свою высшую точку в карьере на менее заметные позиции.
Полный план маленковских реформ 1953–1954 годов неизвестен, и они явно остались незавершенными. Но реализованная часть состояла из нескольких ключевых аспектов: усиление роли министерств, кардинальное снижение цен, сокращение военных расходов, обширная программа материальной помощи селу, включавшая снятие половины налогов с крестьянства, резкое расширение приусадебных участков, увеличение оплаты труда[224]. Однако, возможно, главным деянием Маленкова в этом направлении стало перенаправление средств из индустриальной сферы (включая военную промышленность) в потребительскую, что обернулось быстрым ростом доходов населения, особенно крестьянства.
Как несложно будет заметить далее, как минимум два из четырех крупных деяний маленковской реформы были прямо повторены в «косыгинской» — восстановлены министерства и реализована крупная программа помощи селу, прежде всего за счет увеличения оплаты труда колхозников. Хотя сокращения военных расходов не произошло и цены снижены не были, доходы населения начали интенсивно расти, о чем мы подробнее будем говорить далее.
Стало быть, «косыгинские реформы» были не только прямым ответом на вызовы времени, но и переносом каких-то дискуссий и наработок сталинского времени во вторую половину 1960-х годов. Апелляция к «дискуссиям» сталинского времени тут не означает автоматически дурного. Но тем не менее это важно для понимания источников реформаторских новаций. Бериевские и маленковские административные и экономические реформы, проведенные сразу после смерти Сталина, тоже были явно заранее продуманы и проговорены, в том числе, возможно, в рамках подобных публичных и закулисных дискуссий[225].
В частности, благодаря Григорию Попову становится понятным, почему предложения по реформе от Евсея Либермана и «харьковской группы» были выслушаны и внедрены, но сами участники группы не были допущены до процесса формирования новой реформы. Дело в том, что прогрессистская (в публицистике ее бы назвали либеральной) в политическом отношении группа, сложившаяся вокруг Никиты Хрущева, — заместитель директора Института экономики Анушаван Арзуманян и заведующий отделом ЦК КПСС, видный политэкономист Алексей Румянцев — поддерживала идею, что сокращение инвестиций в производство средств производства (то есть машиностроение и ВПК) не нужно, поскольку это обеспечивает техническое развитие и потребительского сектора. Подробнее мы об этой группе поговорим в начале третьей части книги, но в данном случае важно, что Хрущев оперся на мнение этих политэкономистов из системы образования, не имевших никакого практического опыта государственной службы, в противостоянии с макроэкономистами («госплановцами» и сотрудниками Минфина и ЦСУ), состоящими на службе у Маленкова. Политэкономисты поддерживали продолжение инвестирования в «железо» тяжелой промышленности, поскольку «харьковская» школа, к которой принадлежали Румянцев и Либерман, выросла именно на машиностроительной и горнорудной тематике. Макроэкономисты очевидным образом представляли текстильное и пищевое лобби, которое знало, что инвестиции именно в эту промышленность (довольно отсталую, несмотря на ряд существенных изменений и новаций, проведенных Микояном в 1930-е годы) позволят наиболее быстро наполнить бюджет и поднять уровень жизни, что позволило бы и далее увеличивать потребительский спрос, являющийся мотором экономики[226].
Косыгин был, собственно, тем человеком, который в 1953–1955 годах олицетворял лобби легкой промышленности — 15 марта 1953 года он был назначен министром легкой и пищевой промышленности, то есть к нему в подчинение попало четыре прежних сталинских министерства. 7 декабря ему вернули статус зампреда Совмина, 22 декабря он был назначен председателем Бюро по промышленности продовольственных и промышленных товаров широкого потребления. Названия, но не суть его должностей менялись до декабря 1956 года, когда его уже назначили на пост первого заместителя председателя Госэкономкомиссии Совета министров СССР по текущему планированию народного хозяйства. Так началась его карьера — ответственного уже за макроэкономическое планирование в Госплане и Совмине.
225