То, что идеи внедрения западных и рыночных моделей в советскую экономику бродили у членов группировки, подтверждает и интервью с еще одним «шелепинцем» — Борисом Руновым, бывшим сотрудником Сельскохозяйственного отдела аппарата ЦК КПСС. После годичной командировки в США, куда он в начале 1960-х годов был послан в числе группы фронтовиков — комсомольских функционеров (включая будущего члена Политбюро Александра Яковлева), он вернулся в СССР с идеей передачи ему в ведение одного крупного колхоза или совхоза на юге России. Его он рассчитывал преобразовать в высокоэффективное аграрное предприятие по типу таких, какие он увидел в штате Айова, где проходил стажировку. Однако после того, как он заявил, что для этого ему надо уволить подавляющее большинство сотрудников и делать работу с оставшимися 10 %, его кураторы в ЦК КПСС остановили дальнейший разговор. Вместо поста директора Рунов получил место инструктора сектора, курирующего аграрные научные и образовательные учреждения в Сельскохозяйственном отделе аппарата ЦК КПСС. В начале 1970-х он в должности заместителя министра сельского хозяйства СССР стал ключевым переговорщиком по торговле зерном с советской стороны на переговорах с США и Канадой[271].
Шелепин, лишенный в 1967 году должности в аппарате ЦК КПСС, а после 1978 года выведенный из Политбюро, в своих внеэкономических воззрениях был куда ближе к Косыгину, чем к Брежневу[272]. Например, он поддерживал инициативы премьер-министра по примирению с Китаем — это был вопрос, важнейший для советской политики второй половины 1960-х[273], — и сходился с ним на необходимости возвращения в официальную риторику понятия «классовой борьбы» взамен концепции «мирного сосуществования», когда речь шла о взаимоотношениях с Западом[274].
Тот же Николай Месяцев, который на пике карьеры во второй половине 1960-х был председателем Гостелерадио СССР и, по его словам, не просто был вхож к Косыгину, но и «стал приглашаться на более обстоятельные вечерние беседы в кремлевский кабинет», заявил спустя годы:
Думаю, что трагедия Косыгина как политика состояла в том, что он многое видел, понимал, но не предпринимал решительных мер к тому, чтобы восстать против негативных, уродливых, чуждых социализму явлений, в том числе в верхних эшелонах власти[275].
Контакты и взаимные симпатии Косыгина и членов «шелепинской группировки» были одной из причин прохладного отношения Генерального секретаря к председателю Совета министров[276]. Отношения Брежнева с Косыгиным в течение 1965–1980 годов были напряженными, но рабочими. Вместе с тем, как справедливо отмечает Сюзанна Шаттенберг, они были соратниками по реформам и в публичных выступлениях. В частности, на финальных годовых пленумах ЦК КПСС они распределяли между собой роли. Брежнев строго спрашивал с правительства и отдельных министров в сфере реальной экономики (но никого не наказывал), а Косыгин и его министры рапортовали не только о достижениях, но и о недостатках[277].
Однако часть идей по «либерализации» (так было записано в записных книжках Брежнева) дошла и до Генерального секретаря. В середине 1968 года он, планируя общие экономические реформы, вписал туда после слова «либерализация» не только идею снизить цены на масло и повысить цены на коньяк и вина, но и несколько замечаний «бытовые услуги населению химчистка — стирка — ремонты, пошивка (инвалиды)», «о ценах на лес — стройматериалы для населения», «О привлечении пенсионеров к работе — особенно в сфере обслуживания»[278]. Все это можно трактовать как весьма слабые, но попытки задействовать дополнительные ресурсы экономики на рыночной основе, привлекая те группы, которые оставались в тени магистральных интересов советской элиты. Инвалиды и пенсионеры рассматривались как трудовой ресурс в сильно коррумпированной и мало подконтрольной государству и налоговой системе сфере бытового обслуживания. Продажа стройматериалов для населения, чтобы развивать активно расширяющийся дачный сектор и обновлять жилой фонд, находящийся в фактической частной собственности (городской «частный сектор» и сельские дома), была другой либеральной и экономически эффективной мерой, выводящей важные ресурсы (стройматериалы) из-под контроля государственных организаций, ибо государственные строительные организации были готовы поглотить любые дополнительные объемы.
272
См., например, апологетическую статью о Косыгине:
273
«Спор идет о слишком больших вещах». Неудавшаяся попытка советско-китайского примирения. 1964–1965 гг. // Исторический архив. 2007. № 1. С. 3–24.
274
По свидетельству советника советской политической верхушки этого периода Георгия Арбатова. См.: Интервью Г. Арбатова. Л. 6 // Oral history project on «The End of the Cold War» (Gordon Hahn and Victor Kuvaldin) Hoover Institute (Stanford University, USA). Архив Hoover Institute. Ф. 809. Первая коробка.
275
276
Интервью Н. Митрохина с А. Милюковым. 10.04.2009. В целом нарратив о «ревности» Брежнева к популярному и в кругах чиновничества, и в народе Косыгину часто встречается в мемуарах. См., например: