Однако если смотреть конкретно на сферу повседневного потребления населения, то есть на рынок продовольственных и потребительских товаров, степень вовлеченности этого сегмента экономики в криминальную сферу кажется существенно более высокой. Об этом имеются многочисленные свидетельства, описывающие разнообразные формы использования тех или иных групп государственных товаров в теневой экономике — от прямых хищений на всех стадиях производства, переработки, транспортировки, продажи, включая теневое производство из похищенного сырья и некондиционной его части, и заканчивая торговлей с наценкой «из-под прилавка» и различными формами обмана покупателей и клиентов при продажах «с прилавка».
Мелкое и среднее воровство
Самым распространенным и банальным способом криминализации экономики было мелкое воровство. «Неси с работы каждый гвоздь, ты тут хозяин, а не гость» — так иронически обыгрывалось пропагандистское клише, что рабочий — хозяин своего предприятия. Люди, систематически занимавшиеся мелким воровством, именовались «несуны», то есть те, кто что-то уносит домой со своего рабочего места. Однако если в основной части советской экономики такое воровство было занятием нерегулярным, поскольку продукцию оборонных, машиностроительных, химических, энергетических, добывающих предприятий либо было трудно унести, либо она была никому не нужна, то в отраслях, производящих «дефицитную» продукцию, которую можно было использовать дома или продать, воровство было уже систематическим и массовым. В первую очередь это касалось производства и переработки продуктов питания и других видов сельскохозяйственной продукции, тканей, одежды и обуви, индивидуального транспорта, строительных материалов и так далее[274]. Подобные практики подрывали и основное производство.
Теневое производство
Само по себе производство могло быть средством криминальных заработков руководства предприятия, цеха, бригадиров или конкретных рабочих — или всех их вместе. Здесь диапазон возможных преступлений был широк:
— организация нелегального производства на мощностях предприятия и продажа на черный рынок ресурсов, попавших в распоряжение руководителя (сырья, топлива, запчастей), то есть полноценное участие в теневом производстве[275];
— обмен легально или нелегально произведенной продукции на что угодно для «нужд предприятия»; полученные ресурсы далее использовались по воле директора, в том числе и расхищались;
— списание руководством тех или иных ресурсов и оборудования якобы за невозможностью дальнейшего использования — для последующего использования в личных целях или продажи;
— сложные (нередко межрегиональные и кооперационные) схемы хищения средств и ресурсов, выделенных на производство[276];
— продажа должностей и рабочих мест за взятки: наличными или услугами (в том числе сексуальными);
— наем на работу «мертвых душ» и списание на них или на действующих сотрудников предприятия средств, которые затем в наличном виде использовались на те или иные цели или просто похищались;
— незаконные дополнительные заработки рабочего, который в рабочее время или после него использовал принадлежавший предприятию (то есть государству) инструмент, энергию, материалы для изготовления предметов или услуг, за которые он получал индивидуальную оплату от частного клиента (разумеется, наличными, водкой или ответными услугами);
— оказание нелегальных услуг, например написание дипломных и кандидатских работ, прием экзаменов, зачисление в вуз или в спортивную секцию за взятки и оплату[277].
Теневое производство было важным явлением хрущевской и брежневской эпохи. Люди, которые занимались его организацией, именовались теневиками, цеховиками или барыгами. Последнее понятие несло и более общее значение. Оно описывало различные формы систематического и даже профессионального криминального заработка от нелегальной торговли дефицитными или незаконно произведенными товарами, теневого производства или профессиональной посреднической деятельности, нацеленной исключительно на извлечение личной прибыли[278].
Маленький, но наглядный пример этому описан в 1978 году в «Крокодиле». В районе Воркуты был задержан списанный по документам вездеход (тогда он не мог находиться в частной собственности), который на «сэкономленном» дизельном топливе геофизической экспедиции под руководством одного из ее сотрудников и при участии егеря торгово-закупочной базы перевозил семь тонн незаконно выловленной рыбы (в том числе осетров) и крупную партию ценного меха диких (песцы) и домашних (олени) животных, на которую отсутствовали какие-либо документы. В результате невозможности по имеющимся документам установить ущерб государству возбужденное уголовное дело было прекращено, хотя речь очевидным образом шла о браконьерстве и незаконной скупке сырья. Милиционерам удалось ухватить одно из звеньев цепочки нелегальных производителей, но дальше они ее раскручивать не стали, хотя нам было бы любопытно узнать, в каких количествах незаконно вылавливали рыбу добытчики, кому ее везли и куда продавец ее реализовывал в таких масштабах, кто шил из незаконно полученных шкур дорогие вещи на продажу и, наконец, сколько же таких не существующих по документам вездеходов бороздило северные просторы[279].
274
О простоте и почти ненаказуемости таких хищений на примере Луцкого автозавода см.:
275
Например, в 1968 г. «Крокодил» обвинил руководителей Волгоградского рыбного треста в огромных недопоставках свежевыловленной речной рыбы в магазины города (там ее невозможно было купить, недопоставки составляли 73 тонны в месяц) и отправке ее под видом частной для продажи втридорога на колхозном рынке:
276
См., например, набор историй из Дагестана 1970-х гг. о фальсифицированном грузинскими криминальными предпринимателями производстве соков и о полной фальсификации поставок промышленности красного перца, якобы закупленного у населения для отправки на заводы в другие регионы:
277
Например, в 1967–1968 гг. «Крокодил» вел кампанию против ученого совета Алма-Атинского зооветеринарного института, в котором высокопоставленный чиновник защитил диссертацию за взятки мясом диких животных и организацию для ученых нелегальной охоты:
278