Большой тунец по цвету серебристый и синевато-серый, и когда он взлетает прямо позади лодки, это похоже на ослепительную вспышку ртути. Он весит до трехсот фунтов, а прыгает с пылом и дикостью мамонтовой радужной форели. Иногда над бухтой Виго можно увидеть сразу пять или шесть тунцов, которые по-дельфиньи выглядывают из воды, будто пасут сардин, а затем взмывают в неистовом прыжке, чистом и красивом, как первый блеск загнутой рыболовным крючком радуги.
За доллар в день испанские лодочники возьмут вас с собой на рыбалку. Там пропасть тунцов, берущих наживку. Это работа для настоящих мужчин: даже удилище размером с рукоять мотыги не спасет от ломоты в спине и растянутых сухожилий. Но если вы одолеете большого тунца после шестичасовой схватки, схватки человека с рыбой, когда мышцы, кажется, вот-вот лопнут от непрерывного напряжения, если вы наконец заставите его замереть у борта лодки — сине-зеленый и серебряный проблеск в ленивом океане — тогда вы очиститесь и без смущения сможете войти в обитель древних богов, которые радостно встретят вас.
Обитель веселых смуглолицых богов, владеющих загробным миром и населяющих старые ломкие горы, которые стеной обступают ярко-синюю бухту Виго. Они живут там, удивляясь, почему славные мертвые рыбаки не возвращаются в Виго, где их давно ждут ключи от рая.
На синей воде: письмо с Гольфстрима
«Эсквайр»
апрель 1936
Бесспорно, никто не охотится так, как охотится человек, и те, кто охотились, достаточно долго охотились с оружием в руках, те, кому это нравилось, не могут с тех пор воспринимать ничего другого всерьез. Ты застанешь их занимающимися разными делами, сосредоточенно, но почти всегда без интереса, потому что после той жизни обычная кажется такой же пресной, как вино, когда все вкусовые почки на твоем языке выжжены. Как вино по вкусу похоже на грязную воду, когда твой язык выжжен дочиста щелоком с водой, а горчица похожа на машинное масло, и ты слышишь запахи хрустящего картофеля, жареного бекона, но когда пробуешь их, чувствуешь только прогорклый жир.
Ты можешь узнать об этом лучше, заглянув поздно вечером в кухню виллы на Ривьере и выпив из того, что должно было быть бутылкой воды «Эвиан», а оказалось Eau de Javel, концентратом щелока, который используется для чистки раковин. Вкусовые почки на твоем языке, если сжечь их Eau de Javel, начнут снова функционировать не раньше, чем через неделю. Никто не знает, как быстро восстанавливается все остальное — тогда ты теряешь связь с такими приятелями, потому что то, что они будут способны понимать только через неделю, ты по большей части понял давно.
Прошлым вечером я беседовал с хорошим своим приятелем, которому наскучила всякая охота, кроме слоновьей. Ни в чем он не находил азарта, если ему при этом не угрожала серьезная опасность, а если опасность была недостаточно велика, он увеличивал ее ради собственного интереса. Его товарищ по охоте рассказал мне, как этот мой приятель, не находя обычный риск охоты на слона достаточным, хотел, если это было возможно, чтобы слона подогнали, или развернули так, чтобы можно было стрелять в него лоб в лоб, чтобы был выбор: убить точным выстрелом еще на расстоянии, пока слон бежит трубя, растопырив уши, или подождать, пока он приблизится. Это в слоновьей охоте то же, что немецкий культ скалолазов-самоубийц в сравнении с обычным альпинизмом, и я полагаю, это в своем роде попытка добиться большего сходства с охотой первобытного вооруженного человека, и ты становишься подобен ему.
Мой приятель рассказывал об охоте на слонов и склонял меня поохотиться, так как, по его словам, поохоться на слона однажды, и никакая другая охота больше не будет волновать тебя. Я возражал, что мне нравится любая охота и стрельба, всякая, которая подвернется, и у меня не было желания начисто уничтожать эту способность к получению удовольствия с помощью Eau de Javel в виде старого слона, идущего прямо на тебя, задрав вверх хобот и растопырив уши.