В шестнадцатом веке появилась в Польше антисемитская литература. В 1541 году была напечатана книга одного священника под названием "Об изумительных заблуждениях евреев": ее автор рекомендовал разрушить новые синагоги и ограничить в городах численность евреев. Затем вышло сочинение "О святых, убиенных иудеями": там рекомендовалось изгнать их поголовно с польской земли. Еще один автор проповедовал в своих сочинениях поход против евреев "для того, чтобы не быть ими истребленными"; другой изображал их в самом отталкивающем виде; третий расписывал "еврейские жестокости, убийства и суеверия"; четвертый - врач по профессии, чтобы отвадить больных от еврейских врачей, сообщал о том, что они отравляют своих пациентов-христиан. Эти книги многократно затем переиздавались, и название одной из них говорит само за себя: "Раскрытие еврейских предательств, злостных обрядов, тайных советов и страшных замыслов, а также разоблачение некоторых еврейских пособников и здравый совет, как избегнуть предательства". Магистр философии Краковской академии Себастиан Мичиньский составил полный перечень еврейских "злодеяний": обвинения в предательстве, отравлении и убийствах с ритуальной целью, обвинения в колдовстве, святотатстве, торговых проделках и всевозможных кознях против христиан. Он писал: "О, если бы удалось посадить на скамью пыток еврейских старшин! Как много бы мы тогда узнали, какую бы песню они тогда затянули!" И антиеврейская пропаганда выливалась обычно в погромы с убийствами.
Поводом для погромов часто служили слухи о том, что евреи, якобы, оскверняли святую гостию - мучную облатку для причастия, символизирующую тело Христа, которая употребляется в католических церковных обрядах. Еще в начале тринадцатого века возникло такое обвинение в Германии, под Берлином: обвиняемых сожгли на костре. Потом это случилось в Париже, в Барселоне, в Брюсселе и в других городах Европы. В городе Кноблаухе за совершенное, якобы, осквернение гостии тридцать восемь евреев отправили на казнь, а остальных изгнали со всей территории Бранденбургского княжества. В 1478 году в городе Нассау "установили" под пыткой, что "купив за один гульден восемь гостий, они (евреи) принялись колоть их ножами, - вдруг из гостий полилась кровь и появилось лицо младенца… Когда же две гостии они бросили в раскаленную печь, то поднялась страшная буря, а из печи вылетело два ангела и два голубя". Виновных осудили и казнили. В герцогстве Мекленбург за подобное обвинение двадцать семь евреев сожгли на костре в 1492 году. "Спокойно шли они на смерть… - писал католический летописец. - С твердым духом, без сопротивления и слез. Они испустили дух, распевая древние псалмы". В 1510 году в Берлине по тому же обвинению тридцать восемь человек приковали к столбам, обложили паклей со смолой и подожгли. Раввин произносил предсмертную исповедь - "видуй", мученики распевали молитвы и псалмы, а через много лет местный священник сознался перед смертью, что казненных оговорили. Известен даже случай, когда один поляк умер под пыткой, но не признал, что он продал евреям святую гостию, - и тем не менее обвинение против них не сняли. "Ведь и у дьявола тоже есть свои мученики", - писал по этому поводу польский писатель. Невозможно перечислить все случаи обвинения евреев в осквернении гостии: даже в восемнадцатом веке их казнили за это во Франции, а в Румынии такое же обвинение выдвинули в середине девятнадцатого века!
В Польше это случилось впервые в Познани - в 1399 году. Евреев города обвинили в том, что они купили у бедной христианки три гостии, прокололи их и бросили в яму. Эти гостии явились затем местному пастуху в образе трех бабочек, а когда их вынули из ямы, они стали совершать чудеса. Тут же разразился погром, мещане громили лавки и дома своих конкурентов-евреев и в первую очередь уничтожали долговые расписки. После жестоких пыток познанского раввина и тринадцать старейшин еврейской общины привязали к столбам и сожгли на медленном огне. Вместе с ними сожгли и бедную христианку, а на том месте, где гостии были найдены, построили монастырь, в который стекались толпы паломников с приношениями. В 1558 году сюжет повторился: будто бы некая христианка из Сохачева продала евреям святую гостию, они ее искололи, из гостии потекла кровь… Виновные были арестованы, король Сигизмунд Август велел их освободить, но приказ запоздал или духовенство поспешило: евреев сожгли на костре. Перед смертью осужденные заявили: "Мы никогда не прокалывали гостии, потому что не верим, что в гостии - тело Бога. Мы знаем, что у Бога нет тела и крови. Мы верим, как и наши предки, что Мессия - не Бог, а лишь его посланник. Мы знаем также по опыту, что в муке не может быть крови. Мы продолжаем утверждать до последнего часа, что нам не нужна кровь". Священники были так возмущены этим заявлением, что приказали палачу заткнуть мученикам рты горящими факелами. "Я содрогаюсь при мысли об этом злодействе, - сказал Сигизмунд Август, - да и не желаю прослыть дураком, который верит, что из проколотой гостии может течь кровь".
В двадцатых годах шестнадцатого века началось реформационное движение в Польше, и всякое отпадение христианина от католической церкви духовенство неизменно объясняло влиянием евреев, а переход к евангелической вере отождествляли с обращением в иудейство. Жертвой обвинения стала восьмидесятилетняя католичка Екатерина Залешовская, вдова члена Краковского магистрата, которую сожгли на костре на городском рынке в 1539 году - за склонность к иудаизму. Ее спросили на допросе, верит ли она в "сына Божия Иисуса Христа, который был зачат от Духа Святого", и Залешовская ответила на это: "Не имел Бог ни жены, ни сына, да Ему и не нужно этого, потому что сыновья нужны только тем, которые умирают, а Бог вечен, и как Он не родился, так и умереть не может". Очевидец писал: "На смерть она пошла без всякого страха", а польский летописец отметил: "Она шла на смерть, как на свадьбу".
В сороковых годах шестнадцатого века стали распространяться слухи, что, будто бы, в разных местах "люди веры христианской к закону жидовскому приступили и обрезание приняли", и что новообращенные бежали в Литву, где и нашли убежище у тамошних евреев. Под давлением церкви были посланы в Литву особые комиссары с самыми широкими полномочиями для розыска совращенных, и для евреев Литвы начался период "тяжкостей несносных". По любому доносу или подозрению комиссары врывались в еврейские дома, обыскивали и арестовывали. Евреи перестали ездить на ярмарки, опасались оставлять свои семьи без защиты, боялись попасть в пути под арест. Поначалу местные власти охотно помогали комиссарам, но вскоре захирела торговля, опустели ярмарки, евреи не в состоянии были платить налоги. Еврейская делегация отправилась к королю с просьбой, чтобы "правый не терпел за виноватого"; просили за евреев и литовские паны, которые начали терпеть убытки, и комиссарам было приказано проводить розыск в рамках законности и без излишних притеснении.
В конце шестнадцатого века проходил долгий судебный процесс, который затеяли иезуиты против еврейской общины города Львова. Они решили построить во Львове свой монастырь и забрать себе здание синагоги, и в конце концов суд постановил передать синагогу иезуитам. "Евреи были в отчаянии, - писал очевидец, - еврейки рвали на себе волосы; их квартал имел такой вид, как накануне страшного суда". Старшина общины Мордехай Нахманович с достоинством принял комиссию, ввел ее в синагогу и потребовал немедленно занести в протокол, что он все передал иезуитам. "Между тем народ со всех сторон стал прибывать в синагогу, поздравляя иезуитов с успехом, наполняя воздух криками радости, - писал летописец иезуитского ордена. - Народ зажег восковые свечи и вошел с процессией в синагогу. Толпа подошла к месту, где находился святой ковчег, и пением церковных гимнов освятила это место… Среди евреев же была тревога, скорбь, слышались вздохи и вопли, и горе их усилилось, когда они увидели над крышей синагоги крест, символ христианства".