Не участвуя в военных действиях, евреи поставляли русской армии важные разведывательные сведения. Еще до войны, когда французы стояли в Варшавском герцогстве, на границе с Россией, евреи - жители пограничной полосы - добывали сведения о передвижении их войск. Особо отличился тогда Гирш Альперн из Белостока, поставлявший чрезвычайно важную информацию. Он даже ездил в Петербург к военному министру, и тот отметил его "похвальное усердие к общей пользе" и вручил ему от имени Александра I перстень и пятьдесят червонцев. Во время войны ценность разведывательных сведений еще больше возросла, и евреи-лазутчики - Зелик Персиц, Захарий Фриденталь, Меер Марковский, Лейба Медведев, Гирш Гордон, Ицхак Адельсон, Янкель Иоселевич и многие другие, отмеченные в рапортах русских отрядов, добывали эти сведения с риском для жизни. Полковник А.Бенкендорф вспоминал после войны: "Мы не могли достаточно нахвалиться усердием и привязанностью, которые выказывали нам евреи". Вторил ему генерал русской армии А.Ланжерон: "Привязанность евреев была нам очень полезна". То же самое отмечали и французы: "Все евреи оказывали тогда русским эту разведывательную службу… повсюду проявляли преданность России и сердцем не отпали от нее". Историк Отечественной войны 1812 года писал: "Наиболее важные сведения доставляли нам евреи… Мы своевременно знали не только о передвижениях и местах квартирования французских войск, но даже и о тех пунктах, у которых Наполеон намечал переправы своих войск через реку Неман". Даже будущий император Николай I, путешествуя после войны по западным губерниям и записывая в дневник неодобрительные характеристики о евреях, отметил тем не менее: "Удивительно, что они в 1812 году отменно верны нам были и даже помогали, где только могли, с опасностью для жизни".
"В Борисове, - вспоминал генерал А.Ланжерон, - мне доложили, что какой-то еврей имеет мне что-то передать под большим секретом… Подняв край своей загрязненной одежды, он вытащил из-под подкладки бумагу и передал ее мне…Этот еврей прошел через корпуса двух французских маршалов и дал мне о них самый точный отчет". Еврей из Ошмян сообщил партизану Сеславину о появлении в городе самого Наполеона, и тот чуть было не взял в плен французского императора. "Еврей провел отряд по тропинке, покрытой глубоким снегом, а в городе все было спокойно и в совершенной беспечности…" Некоторые разведчики получали вознаграждение за свои услуги, но другие отказывались от денег и делали бескорыстно свое опасное дело. "Один из евреев, - писали в русской газете, - явившись к командовавшему авангардом генералу от инфантерии Милорадовичу, предложил ему свои услуги. Добрая воля его не была отринута, и он тотчас был употреблен к собранию некоторых сведений… Генерал приказал выдать ему несколько денег, но еврей, уклоняясь от сей милости, сказал: "Теперь такое время, ваше высокопревосходительство, что все должны служить без денег".
Важную роль в той войне играли евреи-подрядчики и поставщики продовольствия для русской армии. Им выдавали особые удостоверения, и они без помех и задержек разъезжали по делам с места на место. Особые услуги русской армии оказывала и "еврейская почта". Еще в мирное время эта почта помогала еврейским торговцам и банкирам регулярно и очень быстро пересылать необходимые сведения из города в город - через Польшу и западные губернии России. Почтовыми станциями служили для них еврейские корчмы, и специальные посланцы немедленно перевозили письма от одной корчмы до другой. Они ездили известными только им дорогами, часто по глухим, практически непроходимым местам, и значительно опережали тогдашних курьеров. О переправе Наполеона через Неман и начале войны Александр I узнал сначала с помощью "еврейской почты", и только позднее прискакал к нему курьер из армии. Во время войны "еврейская почта" доставляла многие сведения русской армии, и даже французы отметили, что "еврейская почта, этот таинственный способ сообщений, обнаруживала чрезвычайную активность".
Помогая русской армии, разведчики, курьеры и проводники хорошо понимали, чем это им грозит. В деревне возле Бобруйска казаки разбили французский отряд, потому что им вовремя сообщил о неприятеле некий Нисан Каценельсон. Отступая, французы захватили его с собой и замучили до смерти. В мемуарах одного француза записано: "Мы поймали русского разведчика, еврея, который спустя несколько часов и был расстрелян". В городе Шклове французы повесили некоего Этингона: он отказался показать им путь к Могилеву, заявив, что это противоречит заповедям Бога. "Как можем мы знать что-нибудь, - говорил пленный офицер французского главного штаба, - когда в качестве шпионов мы можем употребить только евреев, а они все за вас!" Не случайно, заняв Гродно, Денис Давыдов передал всю власть в городе не полякам, а местному еврейскому кагалу. "Зная преданность евреев к русским, - написал он в специальном обращении к жителям, - я избираю кагального в начальники высшей полиции и возлагаю на него ответственность за всякого рода беспорядки, могущие возникнуть в городе… Дело кагального - выбрать из евреев помощников для надзора как за полицией, так и за всеми польскими обывателями города…" "Все это, - вспоминал Давыдов в своих записках, - разрывало от досады поляков, принужденных… исполнять предписания жидовского кагала…"
Еврейские общины многих городов жертвовали деньги на нужды войны. Захватив город Лепель, французы выбросили раненых русских солдат из больницы, а евреи взяли раненых под свое попечение и спасли им жизни. В этом же городе французы при отступлении зажгли один из шлюзов Березинского канала, но евреи его потушили, и русские войска без помех перешли на другой берег. Там же евреи построили новый мост взамен уничтоженного и "таким образом, - писали в русской газете, - армия наша не встретила препятствия в преследовании неприятеля". Возле Витебска, на занятой французами территории, евреи даже захватили в плен и привели в русский штаб французского курьера с депешами, которые он вез из Парижа самому Наполеону. А возле Мозыря некий Рувин Гуммер спас от погони русского фельдъегеря с важным донесением. Он укрыл его в своем доме, переодел в еврейское платье, обрезал пряди волос у своих дочерей и приделал офицеру пейсы, так что французы приняли переодетого поручика за местного еврея. Через несколько дней, когда все утихло, Рувин Гуммер отвез курьера в русский штаб, а французы прослышали об этом, сожгли дом, избили детей, а его жену повесили.
Верность евреев России французы даже использовали однажды в критический для них момент. В ноябре 1812 года в сражении под Красным армия Наполеона была разгромлена и оказалась в ловушке возле Борисова. Со всех сторон ее окружали русские войска; надо было переправиться через Березину, но и на той стороне реки их ожидал адмирал П.Чичагов со своей армией. Чичагов был абсолютно уверен, что Наполеон попадет к нему в плен, и издал даже приказ по армии с его приметами: "Он росту малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы черные. Для вящей же надежности ловить и приводить ко мне всех малорослых". Чичагов считал, что переправа через Березину произойдет южнее Борисова, и французы поддерживали это его заблуждение. В этом месте они начали рубку леса, разбирали крестьянские дома, свозили на берег бревна и измеряли глубину реки. Они даже специально расспрашивали местных евреев о южных бродах через реку, хорошо зная, что те все передадут русским.
Так оно и случилось. Ночью три борисовских еврея переправились через реку и сообщили адмиралу Чичагову, что французы начинают переправу южнее Борисова. Это подтверждало его догадку, и адмирал послал почти всю свою армию к южной переправе, чтобы поймать Наполеона. Узнав об этом, Наполеон воскликнул: "Я обманул адмирала!" И пока тот ждал французов на юге, они переправились через Березину на севере и вышли из ловушки. Чичагов обвинил трех евреев в измене и предательстве, потому что они повредили делу ложными сообщениями, и приказал их повесить. Это были Мовша Энгельгард, Лейб Бененсон и Борух Гумнер.
Через много лет после этого в Борисове случайно оказался некий русский генерал Энгельгардт. Там он узнал, что в городе живет его однофамилец, Мордух Энгельгард, сын казненного "изменника". Генерал очень оскорбился и по возвращении в Петербург стал хлопотать о том, чтобы потомству "изменника" запретили носить эту фамилию. И высочайшим указом императора Николая I жителю города Борисова Мордуху Энгельгарду велено было впредь именоваться Мордух Энгельсон.