На это обвиняемый сказал: "Вы пытаетесь судить не меня, а еврейский народ. Предлагаю отложить этот суд на тысячу лет. Я и мой народ придем на его заседание, а вас не будет".
Новый приговор суда – "лишить свободы с отбыванием в исправительно-трудовом лагере отдаленных местностей СССР сроком на 10 лет". В 1956 году Хорола освободили, и он вернулся в Одессу.
Летом 1952 года в Киеве проходил судебный процесс "по обвинению в контрреволюционном преступлении еврейских националистов". Следствие установило, что Моисей Гендельштейн, Мирон Дратва и Моисей Шпигель, "собираясь на квартирах… восхваляли буржуазное государство Израиль, считая его своей родиной, а Советский Союз только местом рождения и местом жительства". Обвинитель предъявил письмо Гендельштейна, в котором тот написал: "Пешком пошел бы в Израиль, но трудно это осуществить, так как мешают органы МГБ…" Гендельштейна приговорили к 25 годам заключения, Дратву и Шпигеля – к 10 годам каждого.
В том же году осудили в Киеве трех юношей, которые "восхваляли государство Израиль, считая таковое своей родиной". Марк Мельцер и Маркус Розенблат получили по 10 лет заключения, Аллу Пресман отправили в лагерь на 8 лет.
6
Врач Авраам Кауфман возглавлял еврейскую общину в китайском городе Харбине, был руководителем сионистского движения на Дальнем Востоке – в 1945 году Красная армия вошла в Китай, Кауфмана арестовали и вывезли в СССР. Три года он провел в московской тюрьме, восемь лет в лагерях, пять лет на поселении в Казахстане; в 1961 году он приехал в Израиль к своей семье и опубликовал книгу "Лагерный врач".
Комната следователя (эпизод из книги):
"Меня вызвали на допрос в двенадцать часов ночи. И первый вопрос: что за организация Брит Трумпельдор? ("Брит Трумпельдор" в переводе с иврита – "Союз имени И. Трумпельдора") Отвечаю: "Это культурно-спортивная организация еврейской молодежи". – "Английская", – заявляет полковник. "Не английская, а еврейская молодежная организация", – отвечаю я. "Вот негодяй! В глаза нахально врет. Брит! Брит! Британская организация! Стало быть, английская", – вопит полковник и кроет меня безобразным матом…
Затем спрашивает: "А что это за Трумпельдор такой?" Отвечаю: "Трумпельдор – это еврейский национальный герой". Полковник перебивает меня: "У евреев нет героев. Говори правду! Кто такой Трумпельдор? Шпион?" – "Иосиф Трумпельдор… отличился в русско-японской войне. Офицер. Георгиевский кавалер". – "Всё это брехня! Ты врешь. Твой Трумпельдор – говнюк!" – орет полковник…"
Барак в лагерной больнице:
"Сразу после ужина начинается ночь. Все спят. В мертвой тишине лежу и я со своими думами. Вдруг слышу: "Хавер рофе! Ата мдабер иврит?" ("Товарищ доктор! Ты говоришь на иврите?") Кто это? Неужели я брежу? И опять: "Хавер рофе…" – "Кто вы?" В темноте подходит человек, протягивает руку: "Шалом!" Бывший студент харьковского мединститута, отбывающий второй срок заключения за сионизм. Отсидел пять лет и по освобождении получил новые десять…
Он работает фельдшером… и когда все спят, мы ведем долгие беседы. Сидя в советской тюрьме и лагерях, он ничего не знал о том, что происходит в еврейском мире, в сионистском движении, в Палестине, и буквально глотал каждое мое слово… Он закончил свой второй, десятилетний срок, но его не освободили. Вызвали в спецчасть и объявили, что остается в заключении "до особого распоряжения"…"
Лагерная больница:
"Сидим в комиссии по определению трудоспособности, ждем... Начальница больницы, зубной врач и я… Сидим молча, не смотрим друг на друга. Думы тяжелые одолевают. И среди этой безмолвной, давящей тишины я слышу:
Приюти меня под крылышком,
Будь мне мамой и сестрой,
На груди твоей разбитые
Сны-мечты мои укрой…
Боже мой! Это же Бялик! Откуда? Я поднял голову. А зубной врач, глядя в окошко, вдаль, тихо, вполголоса:
Наклонись тихонько в сумерки,
Буду жаловаться я:
Говорят, есть в мире молодость –
Где же молодость моя?..
У молодой женщины в глазах слезы… Мы уже больше года в одном лагере, в одной зоне, и я не знал, что она еврейка… Все трое (начальница больницы, зубной врач и я) – евреи, и каждый из нас прочувствовал эти строки… А молодая женщина, словно в трансе, продолжает:
И куда мне пойти? Разве броситься ниц,
Рвать подушку зубами –
Может, выжму еще каплю влаги с ресниц
Над собой и над вами…
Бялик в советском лагере… Гнет, неволя, мрак заточения и – Бялик…"
7
Ц. Рам, многолетний узник лагерей и ссылок, впервые был осужден за сионизм в 1929 году, окончательно освободился через 25 лет. Из его воспоминаний:
"Всю жизнь я чувствовал себя в пути. Ощущение временности не покидало меня никогда. Если случалось прожить в одном месте несколько лет, всё равно я был скитальцем, не достигшим цели, символом которой была шестиугольная звезда. И когда само государство было еще в пути, я постоянно находился на пути к нему…
Надежда вспыхивала и вновь тлела, когда судьба готовила новые петли и зигзаги, унося меня в противоположном направлении – поездом или пароходом, автомашиной или пешком, на оленях или на собаках. Даже в самом безнадежном положении всегда с мыслью: только бы выжить – и доживешь!.."
Цви Рам приехал в Израиль в 1970 году и написал в газетной статье о сионистах, погибших в заключении:
"Могилы этих замученных, уничтоженных безвестны; не найти их следов в тундре Заполярья и в песках Казахстана, в снегах Сибири и под сопками Колымы…
Шмуэль Шнеерсон,
Зрубавель Евзерихин,
Миша Вайсберг ("Даниэль"),
Акива Эстерлис,
Шуля Школьник,
Абрам Краковский,
Юзик Познанский,
Яков Вигдорзон,
Моше Вайсбейн ("Микита"),
Миша Лойтерштейн,
Эстер Красногорская,
Фаня Зверина,
Аня Кимельфельд,
Маня Штерншис ("Бася"),
Яша Деревицкий,
Абрам Кукуй,
Абрам Гальперин ("Арон"),
Гриша Лойтерштейн ("Володя"),
Боря Гинзбург ("Иосиф"),
Лазарь Эткин,
Мося Тевировский,
Шломо Гурович ("Израиль"),
Брана Верник и многие, многие другие…
Пусть каждый прибавит дорогое ему имя…"
***
Зинаиду Хорол арестовали в Одессе в начале 1952 года. В приговоре сказано: "Обвиняемая, являясь еврейским националистом… неоднократно продолжала возводить клевету на органы советской власти, советскую печать, выказывая свое стремление связаться с представителями государства Израиль и написать им о деле, по которому арестован ее сын". З. Хорол осудили на 25 лет лагерей и отправили в Инту – южнее Воркуты, возле Северного полярного круга, где она умерла через два года.
В 1991 году И. Хорол, ее сын, приехал в Инту и – с разрешения местных властей – поставил на городской площади памятник матери. У его подножия выбита надпись: "Безвестным и бесчисленным женщинам – жертвам сталинского террора. Имена Ваши бессмертны".
***
А. Кауфман (из воспоминаний лагерного врача):
"В 1951 году мы собрались в вечер Йом Кипур. Хазаном был раввин из Белостока реб Аарон. Это было, конечно, тайное богослужение при закрытых дверях. Реб Аарон пел вполголоса "Кол-нидрей", мы подпевали. Плакал раввин, у нас стояли слезы в глазах…"