Второй период начинается приблизительно с первой четверти IX столетия и тянется вплоть до второй половины XIX века, официально до 1868 года, момента переворота Мэйдзи. За эти с лишком десять веков своего существования синтоизм успел пережить очень сложную и богатую историю, превосходно отражая в своей области все то, что творилось в культурной и политической жизни японского народа в целом.
Эпоха Нара (VIII в.) ознаменована первым расцветом японского буддизма, расцветом, подготовленным еще деятельностью принца Сётоку-тайси (573—620), этого ревностного насадителя в своем отечестве света буддийского вероучения. Последующая эпоха Хэйап (XI—XVII вв.), с ее двумя мощными буддийскими сектами Тэпдай и Сннгон, знаменует собою дальнейшее усиление и укрепление буддизма в Японии. Эпохи господства самураев — Камакура (XII—XIV вв.) и Муромати (часть XIV, весь XV и отчасти XVI в.) приносят с собой новый расцвет буддизма, с новыми сектами — особенно Дзэн — во главе. И такое внедрение буддизма не могло не отразиться на судьбах Синто; достаточно примитивный склад синтоистического мировоззрения, столкнувшись с высокоразвитым и детально разработанным буддийским учением, неминуемо подпал под его воздействие. Начался процесс проникновения буддизма в синтоизм и постепенной трансформации этой национальной религиозно-мифологическо-бытовой системы наряду с трансформацией — под влиянием китайской и буддийской цивилизации — и всей культуры Японии в целом. Таким образом, второй период Синто прежде всего может быть обозначен как эпоха буддизированного синтоизма. Его идеологическая основа — так называемая «Хондзи-суйдзяку-сэтцу», теория единства японских национальных богов с божествами буддизма: например,
Аматэрасу — это Вайрочана. Его систематическое оформление — религиозная система Рёбу-синто. Его основоположники — Дэнгё-дайси и Кобо-дайсп.
Однако так — только с одной стороны. Синтоизм, подпавший под влияние буддизма, в свою очередь, не мог избегнуть и влияния второго иноземного культурно-идеологического фактора — китаизма в виде конфуцианства. Особенно заметно это было в те времена, когда такое конфуцианство пользовалось особым значением в Японии, иначе говоря — в эпоху Токугава. Правящее сословие этой эпохи, преисполненное презрением к буддизму, не понимавшее как следует свой родной, попавший в плен к буддизму синтоизм, полностью отдавалось конфуцианскому умозрению, конфуцианской философии, с ее рационалистическим характером и утилитаристическими тенденциями. Сунская школа и особенно система Чжу-цзы стали краеугольным камнем их мировоззрения.
Такое состояние умов не могло не вызвать у части конфуцианцев стремления вовлечь в орбиту своей спекуляции и родной синтоизм. Ямадзаки Ансай проделывает сложную эволюцию от буддизма к чжусианству и приходит к Синто. Появляется новая религиозно-философская система Суйка-Синто, пытающаяся подставить под положения древней народной религии понятие конфуцианства. Появляется новый вид Синто — уже китаизированный.
Соединение синтоизма и буддизма было своеобразной попыткой чисто религиозного осознания синтоистического учения, стремлением превратить этот в основе своей мифологический уклад мировоззрения в подлинное вероучение, религию. Для этого были использованы те элементы мистической веры, которые содержались в первоначальном Синто.
Соединение синтоизма с конфуцианством было попыткой чисто философского осознания Синто, стремлением национализировать уже в значительной степени изменившийся под влиянием буддизма синтоизм. Для этого были использованы те элементы этики и социологии, которые по необходимости содержались в первоначальном Синто как идеологии, в свое время регулирующей жизнь и поведение японцев. Мистически и рационалистически осознанный Синто — таковы две формы эклектического синтоизма, под знаком которого шел второй период его истории.
Уже в конце этой второй эпохи начинается заря третьего периода в развитии этой национальной японской идеологии. Камо Мабути (ум. в 1769 г.), Мотобри Норитгага (в 1801 г.) и Хирата Ацутанэ (в 1843 г.) открывают собою новую эру и в синтоизме и в истории японской идеологии вообще. XVIII и первая половина XIX века известны в Японии под названием эпохи «Национального возрождения». Под этим именем разумеется тог поворот в умах, который соединился в области политико-экономической с борьбой против феодально-полицейского режима Токугава, с процессом общего распада японского феодализма. Оппозиционная часть общества выступила под знаменами роялизма, с лозунгом: «Да здравствует император!» (Соннорон) —и с теорией особого рода легитимизма, с лозунгом: «Законность н справедливость!» (Дайгимэйбун). Иначе говоря, не сёгун, но древний киотоский монарх; не подданный-узурпатор у власти, но законный государь.
Эта политическая теория, естественно, соединилась со взрывом националистических тенденций. Если «да здравствует древний законный император», то да здравствует и весь тот древний национальный уклад, который этот стром создал. Если «долой захватчиков-сёгунов», то долой и их идеологические устои, их конфуцианство, столь же чуждое будто бы настоящей Японии, как и установленный сёгунами политический строй. И если так, то долой всякий буддизм, всякое конфуцианство и да здравствует исконная идеологическая система страны Ямато — древний Синто!
Эта националистическая струя вызвала к жизни особую исследовательскую школу — так называемую «национальную науку» (кокугаку), имевшую своим предметом японский национальный язык, древнюю японскую историю, древнюю литературу и прежде всего — древнее учение Синто. «Синтологи» ХУШ и XIX столетий проделали огромную работу по отыскиванию, разбору, толкованию и изданию древней японской письменности и, в первую очередь «основных памятников древпего Синто: «Кодзики» и «Нихонги». Хирата издает свой «Комментарий к «Нихонги» («Нихонсёки-дэн»), Мотоори — свой знаменитый «Комментарий к «Кодзики» («Кодзики-дэн»). Происходит полнейшее возрождение Синто.
Однако не только одно возрождение. Вместе с возрождением и обновление. Десять с лишком веков, отделяющих «эпоху возрождения» от «эпохи создания», не могли пройти бесследно. Буддизм и конфуцианство, общий прогресс культуры, развитие знания и философского умозрения не могли не создать в XVIII веке совершенно иных людей сравнительно с теми, кто жил и действовал в VIII веке. И как ни хотел, как ни стремился знаменитый составитель «Комментария к «Кодзики» Мотоори Норинага «не умствовать», по его выражению, но во всех отношениях быть верным древнему национальному укладу мышления, все же он не мог быть тем же, что представлял собою составитель самой «Кодзики» — достопамятный Ясумаро. «Кодзики-дэн» есть, конечно, в основе то же «Кодзики», но «Кодзики» не VIII, а XVIII века, то есть преломленное сквозь призму новой японской культуры. Как известно, эта националистическая идеология, возглавив оппозиционное движение в токугавском обществе, вместе с победой антисёгунского движения легла в основу идеологического строительства новой Японии.
Синтоизм, восстановленный Мабути, Мотоори и Хирата, был объявлен в 1868 году государственной религией, поскольку о таковой вообще можно говорить применительно к японской действительности. Так или иначе, то ритуалы, те обряды, те догматы, которые совершаются и исповедуются официальной Японией, и в первую голову самим императором,— чисто синтоистического происхождения и содержания. Отсюда, с 1868 года начинают третий период в истории национальной японской религии — период восстановленного в своем исконном содержании и в своем былом, общеяпонском значении Синто. Начинается эпоха не столько народного, как в былые времена, сколько государственного синтоизма.
Таким образом, синтоизм совершил некий круг в своем развитии: его концы в известном смысле совпали с его началом: первоначальный синтоизм оформился в «Троекнижии», преимущественно — в «Кодзикн» и «Нихонги»; возрожденный синтоизм выступил также с теми же «Кодзики» и «Нихонги», и, как в VIII веке, так и в XVIII веке основной, краеугольный камень его составили «Записи о делах древности», японская библия—«Кодзики».
II
1
«В те времена, когда Хаос уже начал сгущаться, но не были еще явлены ни Силы, ни Формы, не было еще ни в чем ни Имени, ни Деяния, кто мог бы тогда познать его образ?»