Признавая в виду этого Акц. О-во „Сормово“ обязанным вознаградить Барыкина за увечье в размере половины его заработка сообразно утере половины трудоспособности, поверенный Ещин просил Окружной суд взыскать с О-ва „Сормово“ в пользу Барыкина пожизненное содержание по 15 рублей в месяц, начиная со 2 августа 1902 года, и с уплатой денег за месяц вперед.
Представитель Общества „Сормово“ Б. Б. Базилинский представил со своей стороны скорбный лист сормовской заводской больницы, где значилось, что Барыкин еще ранее получения увечья имел на левом глазе бельмо.
Барыкин был подвергнут экспертом врачом Комаровичем клиническому исследованию, и на основании данных этого исследования врач дал заключение, что Барыкин утратил зрение и левый глаз и что эта утрата была последствием травматического повреждения, вне зависимости от имевшегося на этом глазе бельма, не препятствовавшего остроте зрения.
По делу были допрошены два свидетеля, показавшие, что несчастье с Барыкиным произошло около 6 часов вечера. Помещение цеха не было освещено электричеством, и рабочие имели при себе лампочки без стекла — „коптилки“. Но эти лампочки давали мало света и рабочие действовали в полутьме. Барыкин работал внизу котла, и свидетели не видели, как произошло с ним несчастье, но после несчастья осматривали его глаз и видели, что он красный, полузакрытый и залит слезой; по совету свидетелей Барыкин и отправился немедленно в больницу.
За употреблением очков — утверждали свидетели — на работе мастера и старшие служащие не наблюдают. Очки для чистой работы непригодны, ибо они темны и часто запотевают. Чистую работу, сделанную в очках, нередко приходится, по требованию заводской администрации, переделывать. Один из свидетелей раз чеканил в очках заклепки и, благодаря им, сделал неправильные обрезы, так что в заклепках получились отверстия.
Суд признал доводы завода не уважительными и удовлетворил иск Барыкина».
В деле Шершова с Сормовским заводом (Нижегородский Окружной суд, апрель 1901 года) выявился один из характерных приемов Сормовской администрации, желавшей уклониться от выплаты пенсии рабочему, потерявшему руку или ногу. Инвалиду вместо пенсии обычно предлагалась должность заводского сторожа с месячным жалованьем 18–20 рублей, а спустя два-три года завод находил удобный предлог избавиться от увечного сторожа.
«Поверенный рабочего Ивана Шершова прис. пов. Карпов в исковом прошении Нижегородскому Окружному суду объяснил, что в 1894 году Шершов служил шорником в котельном цехе Сормовского завода и при надевании на шкив машины ремня получил тяжелое увечье: ему оторвало левую руку, повредило плечо и оторвало три пальца правой ноги. По излечении Шершова завод положил ему пенсию по 20 рублей в месяц, но в прошлом году в этой пенсии ему было отказано и он остался без всяких средств. Относя увечья Шершова к вине заводской администрации, допустившей надевание ремня при полном ходе машины, адвокат Карпов просил суд обязать Общество „Сормово“ выдавать Шершову пожизненное содержание в размере прежней его пенсии. Врачебной экспертизой было установлено, что хотя повреждения, причиненные Шершову, теперь безболезненны, и его здоровье в общем удовлетворительно, но работоспособность им утрачена вполне.
Поверенный Общества „Сормово“ Б. Б. Базилинский в судебном заседании объяснил, что он согласен с экспертизой относительно удовлетворительности здоровья Шершова, но не может согласиться с нею в отношении потери им трудоспособности. Шершов получал не пенсию, а служил на заводе сторожем, и если в прошлом году был уволен, то не по неспособности к труду, а потому, что он пропустил из завода воз краденого железа, скрытого под дровами. Правда, по обвинению в краже этого железа Шершов мировым съездом был оправдан, но, тем не менее, такого сторожа держать более было нельзя. Но мало того — Шершов не лишился способности и к прежнему своему ремеслу: как прежде он был прекрасным шорником, таким остается и теперь. После своего увечья он производил шорные работы как для завода, так и на сторону. Первое доказывается выпиской из расчетных книг завода, из которой видно, что до своего увечья он зарабатывал шорной работой средним числом 20 рублей в месяц, а после увечья от 22 до 26 рублей. Таким образом, увечье послужило не к уменьшению его заработка; работу же Шершова на сторону может удостоверить заведующий хозяйственным цехом завода г. Знаковский.