Но решение, удовлетворявшее в какой-то, хотя бы очень малой, степени иск изувеченного на работе человека, суд выносил далеко не всегда. Бывали случаи, когда органы юстиции открыто оберегали интерес предпринимателя.
«Адвокат А. Ф. Карпов, поверенный крестьянки Александры Акимычевой, в исковом прошении Нижегородскому Окружи, суду объяснил, что муж его доверительницы Филипп Акимычев служил до 1902 года молотобойцем в кузнечно-вальцовочной мастерской Сормовского завода. Работа происходила в страшной тесноте и жаре, и благодаря отсутствию вентиляции, рабочим приходилось дышать одной гарью. В силу этих условий работы Акимычев, поступивший молодым, здоровым 23-летним парнем, на 29 году жизни получил чахотку и умер, оставив без всяких средств жену с малолетней дочерью. Ввиду этого адвокат Карпов просил обязать О-во „Сормово“, как виновное в болезни и смерти Акимычева, выдавать вдове его пожизненное содержание в размере половины заработка Акимычева, а именно, по 9 рублей в месяц.
В судебном заседании заводский юрисконсульт Базилинский возразил, что чахотка — болезнь или наследственная, или инфекционная, заразительная и может быть как в палатах, так и в заводских мастерских. За такого рода болезнь завод не может отвечать, тем более что даже неизвестно, были ли причиной болезни Акимычева условия заводской работы или же его домашней жизни.
— Конечно, — распинался Базилинский, — заводу ничего бы не стоило дать осиротевшей женщине 9 рублей в месяц, но удовлетворение этого иска будет не в интересах самих же рабочих: в свою самозащиту завод будет тогда крайне строго относиться к поступающим рабочим и принимать на службу только силачей-здоровяков, а при массе ищущих работы найдется достаточное количество и здоровяков, — все же по внешнему виду болезненные люди останутся без работы.
Окружной суд отказал в иске Акимычевой».
С 1-го января 1904 года в России вступил в силу закон, принятый 2 июня 1903 года, по которому в случае получения рабочим телесного повреждения на работе, предприниматель, вне зависимости от вины рабочего или завода, обязывался давать потерпевшему вознаграждение за временную или постоянную утрату трудоспособности.
В первом случае Сормовский завод обязан был платить рабочему «пособие» до его выздоровления — половину действительного заработка; при этом 260 дней в году считались рабочими. При постоянной полной утрате трудоспособности закон обязывал предпринимателя выплачивать рабочему пенсию в размере 2/3 годового заработка, в случае частичной — в уменьшенном размере, вычисленном по специальной «Таблице для определения ослабления или утраты трудоспособности впоследствии телесных повреждений или несчастных случаев».
Закон от 2 июня 1903 года страховал рабочих только от несчастных случаев. Обеспечения рабочих на случай старости и инвалидности, профессиональных и временных болезней, независимых от профессии, он не предусматривал. И вообще, государственного страхования рабочих в описываемое время (1901–1907 гг.) в России не существовало.
Сормовским рабочим приходилось обращаться в суд не только по делам уплаты за увечья или инвалидность. Заводоуправление, без остатка выжимая из трудящегося человека его мускульную силу, не прочь было, когда только удавалось, не доплачивать, урезать, уменьшать, сокращать, ужимать и без того скромный заработок.
Юридические советники правления Общества «Сормово» — в XIX веке А. Г. Яворовский, а с 1900 года Б. Б. Базилинский — придумывали для заводских директоров всяческие лазейки, опираясь на несовершенство российского рабочего законодательства.
Одним из самых обычных приемов сормовской заводской администрации было заставить рабочего трудиться сверх условленного при найме времени или в праздничный день без дополнительной оплаты.
Распорядок рабочего дня на таком громадном предприятии, как «Сормово», конечно, не мог быть ни одинаковым, ни хотя бы однообразным для всех работающих. Наличие смен разной протяженности, неравность длины рабочего дня для отдельных категорий мастеровых, разнобой в оплате труда — все это служило почвой, на которой пышно произрастали злоупотребления заводских администраторов.
Общее, постоянное производство было организовано на Сормовском заводе круглый год за вычетом воскресений и праздников, и осуществлялось группами рабочих в заранее определенные дневные или ночные часы.