Несколько раз в весенние месяцы 1905 года рабочие, собираясь в группы по 100–150 человек, вызывали директора из конторы, жалуясь на чрезмерность штрафов и взысканий. Только после вмешательства казенного фабричного надзора в лице сравнительно гуманного инспектора Селивановского директор Мещерский соблаговолил признать: «Мы действительно переборщили, но впредь этого не будет…» Уменьшились штрафы, но для налаживания спокойной работы одного этого было недостаточно.
На масленицу, в марте, в Сормове прошли, наконец, выборы цеховых старост, на большинстве русских заводов состоявшиеся еще в 1904 году. По закону цеховые старосты могли обсуждать дела, «возникающие на почве договора найма или касающиеся быта данного предприятия». Они обладали также правом возбуждать перед заводоуправлением ходатайства «о способах расчета с рабочими, о более удобном распределении рабочего времени, о праздновании тех или иных дней в году и о разных других, но исключительно хозяйственных нуждах».
Рабочие выбрали — отдельно по цехам — 168 «уполномоченных», исходя из расчета 5–6 человек на цех или мастерскую. В дальнейшем цеховым уполномоченным полагалось выделить из своей среды по каждому цеху старшего, то есть старосту цеха. Собравшиеся в здании Сормовской школы «уполномоченные» разработали и предъявили заводоуправлению 49 требований (по толкованию администрации — «пожеланий»). В этих требованиях-пожеланиях, как в зеркале, отразились основные трудовые, общественные и бытовые нужды сормовских рабочих.
На заводском дворе Мещерский дал ответ. Дирекция Сормовского завода частично удовлетворила требования, по некоторым из них вынесла отрицательное решение, но имелись и такие пункты, по которым решение не было принято. Частично была увеличена плата поденным рабочим и повышены расценки для сдельщиков (тем и другим повышение составило 25–50 %). Рабочим обеспечивалась возможность контроля за действиями мастера при увольнении рабочего и деятельности «Конторы по найму». Отменялась плата за проезд на Сормовской ветке. Работы в предпраздничные дни должны были завершаться к двум часам пополудни. Обещано было сохранить оплату за бракованные не по вине рабочего изделия. Отменялись обыски в проходной и штрафы за прогул менее трех дней. Допускалось «невольное» опоздание на работу до 10 минут. При простое, не зависящем от рабочего, обещана была выдача поденного жалованья. Всем рабочим гарантировалось вежливое обращение со стороны мастеров и их подручных… Всех этих совершенно справедливых и разумных условий заводской работы в Сормове до марта 1905 года не существовало.
Не согласилась администрация: производить расчет еженедельно, страховать рабочих за счет завода, выдавать за время болезни полную поденную плату — выдавалось от половины до двух третей; отменить сбор копейки с каждого заработанного рубля в пользу приходского попечительства, платить поступающим на работу ученикам не 40 копеек, а полтинник; выдавать семье умершего рабочего, кроме пособия, еще и месячный полный заработок; выдавать из заводской аптеки лекарства по рецептам сторонних врачей, расширить библиотеку-читальню на заводские средства… Словом, заводоуправление не согласилось ни с чем, что хотя бы на грош уменьшит доходы акционеров.
Обсуждение некоторых вопросов на собрании заводских уполномоченных вызвало жаркие споры, и решения по ним не последовало. Требование общего восьмичасового рабочего дня большинство присутствующих не поддержало: оно было выгодно поденным рабочим, но противоречило интересам сдельщиков. Четыре цеха, работавшие непрерывно круглые сутки, по 8 часов в смену, отнюдь не были предметом зависти остальных рабочих: ведь там нельзя было добровольно задержаться после смены ради добавочного приработка, поскольку станок немедленно занимался рабочим следующей смены.
Июльские события в губернском городе были трагичны для сормовичей. Пролилась кровь. Многочисленные аресты проредили ряды сормовской молодежи, готовой к боевым действиям. Революционеры, оставшиеся на свободе, затаились в подполье, ожидая решительной схватки.
Спокойная работа не наладилась и в июле, а первого августа сормовичи узнали еще один термин из словаря эпохи: беспощадно-грозное слово «локаут» с быстротой молнии разнеслось по сормовским площадям, улицам и переулкам. Во всех цехах, отделах, мастерских, на лесопилке и верфи — словом, повсюду висели объявления о предстоящем полном расчете рабочих.
Завод встал, печи погасли, трубы перестали дымить, приводные ремни прекратили движение. Сормовский поэт Поступаев тотчас откликнулся на это трагическое для рабочих событие: