80—90-е годы XVIII столетия являются в нижегородской жизни периодом зарождения и процветания литературных и артистических дарований. В конце 70-х годов появилось громадное по тому времени здание на Благовещенской площади (позднее мужская гимназия). Дом назвали «Дворянским собранием». Раз в год происходили выборы на дворянские должности, а в другое время сюда приезжали веселиться. Но не только танцы и карточные партии устраивались в этом вместительном доме.
Дворяне и разночинцы, по уровню развития превышающие среднюю обывательскую массу, стали временами собираться в отдельной комнате для дружеского взаимообщения. Собрания не были регулярными; они происходили от случая к случаю и зависели от прихода в Нижний «тяжелой» и «легкой» почты из Москвы. Новинки книг, журналов, альманахов являлись тем магнитом, который заставлял людей собираться вместе.
В городе впервые возник Нижегородский литературный кружок, и наименование это крепко вошло в местный речевой обиход. Наиболее частыми посетителями кружка являлись: ардатовский помещик Я. П. Чаадаев (отец известных в истории русской словесности братьев Михаила и Петра Чаадаевых), уроженец Балахны, начинающий писатель, будущий казанский профессор Г. Н. Городчанинов, старший учитель Нижегородской Главной народной школы Я. В. Орлов, поэт Н. Ильинский и местный знаток французского языка, переводчик Савва Сергиевский.
Душою кружка и наиболее деятельным членом был преподаватель «истории натуральной, истории гражданской и географии» Яков Васильевич Орлов. Это был разносторонне одаренный человек. Еще во время прохождения курса в Петербургской Учительской семинарии получал неоднократно отличные аттестации: «Студент Яков Орлов — дарований и успехов похвальных». В слове «дарования» подразумевалось и наличие у студента поэтической жилки. Тотчас после учреждения Нижегородской Главной народной школы Орлова назначили преподавателем естественных наук, истории и географии. Завоевав талантливым преподаванием любовь учеников, он приобрел еще большую популярность среди горожан как поэт, откликавшийся на всякие злободневные события.
Именно Яков Орлов вместе с несколькими другими нижегородскими любителями отечественной словесности выхлопотал право собираться в дворянском доме, на собраниях был одним из наиболее активных участников, читал свои стихи, поднимал литературные вопросы, спорил до ожесточения. Кружок помог Орлову издать первую его книгу «Мое отдохновение для отдыху другим». Стихи Орлова — типичные образцы поэтического творчества той эпохи: слог, стиль, размер, ритм, темы характерны для поэзии второй половины XVIII века.
РАЗГОВОР С ЭХОМ НИЖНЕГО НОВГОРОДА
Конечно, современный читатель не найдет в этих стихах больших поэтических достоинств, если не перенесется мысленно в то время, когда они были созданы.
Не только стихи декламировал на собраниях Я. В. Орлов. Он любил поспорить о правильности и чистоте русского литературного и разговорного языка. Члены кружка по предложению педагога-поэта горячо обсуждали известные статьи писателя А. П. Сумарокова «О истреблении чужих слов из Русского языка». «…Восприятие чужих слов, а особливо без необходимости, — говорит Сумароков, — есть не обогащение, но порча языка. Честолюбие возвратит нас когда-нибудь с сего пути несумненного заблуждения; но язык наш толико сего заражен язвою, что и теперь вычищать его трудно, а ежели сие мнимое обогащение еще несколько лет продлится, так совершенного очищения не можно больше надеяться…» В другом месте писатель продолжает: «Правописание наше подьячие и так уже совсем испортили. А что до порчи касается языка — немцы насыпали в него слов немецких, щеголи — французских, прадеды наши — татарских, педанты — латинских, переводчики библии — греческих…».