Его поддерживал нижегородский учитель-поэт: «Зачем говорить нам «контраст», когда можно сказать — «противоположность»? Почему говорим «сентенция», а не — «поучение»? «Антипатия», а не — «отвращение»? «Фраза», а не — «речение»? «Монотонный», а не — «однообразный»? И многие русские слова, — указывал Орлов, — нами переиначены, исковерканы или употребляются не тогда, когда нужно. Исконное русское слово «лихой» ранее употреблялось для обозначения человека дурного, опасного. А ныне мы говорим «лихой человек» в смысле — «храбрый», «отважный». «Хитрость» нашими дедами определялась как ум, догадка, расчет, разумное применение чего-нибудь, а сейчас, в конце XVIII века, под «хитростью» стали разуметь уловку, лукавство, обман».
Особенно возмущался нижегородский «любослов» употреблением старых русских выражений «пошлый», «подлый», «мужик» в оскорбительном смысле. Эти слова, говорил он, не заключают в себе ничего позорного или уничижительного. «Пошлый» — на древнем русском языке значило — обыкновенный, обычный, как пошло (завелось) от старого. «Подлый» — низший (подол — низина)…
Остроумие молодого учителя (в 1793 году ему было 20 лет) создавало ему шумный успех в кружковых лингвистических словопрениях.
Яков Васильевич Орлов прожил в Нижнем Новгороде до 1809 года. Один год учительствовал в открытой с 1808 года губернской гимназии, а затем уехал в Петербург на кафедру русской истории в Педагогический институт. В последующее десятилетие выпустил в свет несколько исторических работ (компилятивного характера). Умер в 1819 году.
Другим поэтом в кружке был видный местный чиновник, советник Губернского правления Н. С. Ильинский. Переведенный на службу в Нижний в 1793 году из Пскова, Ильинский, кроме поэтического дара, обладал еще большими познаниями в русской истории. В Пскове он закончил труд о прошлом города и начал собирать материалы для биографий русских исторических деятелей, в первую очередь — Козьмы Минина.
В Нижний Ильинский прибыл с надеждой найти новые исторические данные к жизнеописанию выдающегося нижегородца. Посещение гробницы героя вызвало у поэта лирическое вдохновение:
Поэт-патриот был принят в литературном кружке с истинно нижегородским радушием и приветливостью. Несколько лет упорных изысканий и труда позволили Н. С. Ильинскому выпустить в свет книгу «Описание жизни и бессмертного подвига славного мужа, нижегородского купца Козьмы Минина, выбранное из исторических преданий». Это была первая печатная биография знаменитого нижегородца.
В последних годах века возникло у нижегородцев желание увековечить подвиг славного земляка установкой памятника. Ильинский подал мысль о всероссийском сборе средств на бронзовый монумент. Воззвание, разосланное по городам, сопровождалось написанными Ильинским стихами:
Деньги на памятник собирались несколько лет. Когда скопилась достаточная сумма, бронзовый монумент был заказан известному русскому ваятелю И. П. Мартосу.
Но Нижний Новгород так и не увидел на своей земле это выдающееся скульптурное творение. Украшая столицу после пожара 1812 года, правительство распорядилось памятник, приготовленный для Нижнего Новгорода, установить на Красной площади в Москве…
Острый памфлетист-драматург обнаружился среди членов кружка в лице ардатовского помещика Я. П. Чаадаева, гостившего каждую осень и зиму у своих родственников в Нижнем. Постоянный посетитель семейных домов высшего служебного круга, Чаадаев считался остроумным и в то же время крайне желчным человеком. Поначалу он ничем особенным себя не проявил, если не считать приписываемого ему авторства нескольких бойких стишков в альбомах местных светских дам.