Салонные мадригалы оказались ступенью к действительному призванию скучающего уездного помещика. Написанный им в 1794 году оригинальный обличительный памфлет произвел в губернском обществе настоящий, по выражению того времени, фурор.
Крупный чиновник, директор Государственной экономии Петр Иванович Прокудин, второе по значению после губернатора служебное лицо, вел в Нижнем роскошную, расточительную жизнь. Дом его славился единственным в городе «эрмитажем» (подъемный обеденный стол) на двенадцать кувертов, столовые сервизы варьировались в зависимости от парадности обеда (серебряный, фарфоровый, английский — аплике). Вместо десерта гости приглашались в зимний сад и лакомились фруктами с деревьев.
Поговаривали в обществе, что роскошь эта — результат наглого грабежа государственных крестьян, которыми Прокудин заведовал. Говорили, что жена чиновника, Феоктиста Даниловна, собственноручно хлещет по щекам сельских казенных управителей, если они запаздывают с приношениями. Ходил слух также, что сыновьям богатых крестьян, вхожих в дом Прокудиных, не приходится отбывать солдатчины.
Но какая бы молва ни ходила по городу, «экономическому» директору все было нипочем, он ничего не боялся. И меньше всего беспокоили его разговоры в литературном кружке. А там как раз и слышались угрожающие его благополучию речи. Да и от кого? От одного из тех, для кого он держал открытый стол.
Беда для Прокудина грянула неожиданно. Осенью 1794 года на прилавках московских книжных магазинов появилась небольшая, с виду ничем не примечательная книжечка с названием:
ДОН ПЕДРО ПРОКОДУРАНТЕ,
или
НАКАЗАННОЙ БЕЗДЕЛЬНИК.
КОМЕДИЯ, СОЧИНЕНИЯ КАЛДЕРОНА ДЕ ЛА БАРКА
С гишпанского на российский язык переведен
в Нижнем Новегороде
С указного дозволения. Москва. 1794.
То было время первого появления в России переводов иностранных авторов. Появление комедии, напечатанной университетской типографией, никого не удивило.
Впрочем, удивило двух-трех московских профессоров — знатоков зарубежной литературы. Все они согласно заявили, что такой комедии по заглавию или содержанию у знаменитого драматурга нет. Читатели насторожились, тщательно проштудировали книжную новинку и пришли к неожиданному выводу: московская университетская типография выпустила в свет не испанскую комедию, а необычайно ловко составленный памфлет, острием своим направленный против провинциального, но небезызвестного и в столицах крупного чиновника.
«Дон Педро Прокодуранте» — есть не что иное, как довольно прозрачный намек на директора экономии Петра Прокудина. Действие комедии происходит в городе Барселоне. Участвующие лица носят испанские имена, но читатель пьесы, нижегородец того времени, тотчас же мог узнать родную обстановку и найти среди «испанцев» знакомых лиц. По ходу сценического действия одно за другим выплывали наружу темные дела «дона Педро» — Прокудина и некрасивые поступки жены Прокодуранте — Дорфизы (читай: Феоктисты). Есть в комедии намеки на неблаговидные действия и других губернских чиновников.
Чета Прокудиных, конечно, тотчас же узнала в испанцах самих себя. Разъяренный Петр Иванович помчался в столицу скупать книгу, найденные экземпляры предавал огню, но… службу ему все-таки пришлось покинуть.
Члены Нижегородского литературного кружка благодарили своего собрата за полезную общественную деятельность. Ждали дальнейшего развития драматургических способностей талантливого памфлетиста, но ранняя смерть Я. П. Чаадаева в 1796 году (на 44 году жизни) лишила кружок одного из наиболее деятельных его членов.
Самыми молодыми и горячими участниками кружка были местные семинаристы — Григорий Городчанинов и Савва Сергиевский.
Первый был сыном балахонского купца-солепромышленника. Видя в Григории богатые умственные задатки, отец не возражал против его поступления в Нижегородскую семинарию. Два года изучал Григорий Городчанинов богословские науки, одновременно пробуя себя на литературном поприще. Первая повесть юного литератора «Добродетельный богач» была напечатана в Москве в 1791 году. Следующее произведение «Акростихи к творениям бессмертного Российского Стихотворца Ломоносова» нашло себе место в академическом журнале «Новые ежемесячные сочинения». Смерть отца вызвала «Надгробие моему родителю»: