Нижегородцы сочувствовали изгнаннику, как человеку твердого несгибаемого характера, подвергшемуся наказанию за свои вольные мысли.
Стояла ненастная, дождливая погода. Проезжий не имел теплой одежды, а впереди лежали перед ним еще многие тысячи верст пути. Кто-то принес зимний тулуп и набросил на плечи дрожавшего узника. Под покровом ночи курьер и жандарм помчали свою жертву в укутанном рогожею тарантасе далее по Казанскому тракту…
Кончался памятный восемнадцатый век…
В новое, XIX столетие нижегородцы вступили полные разнообразных чаяний и надежд. Тогда никто не думал еще, что осуществления этих надежд придется дожидаться еще весьма долго, что все XIX столетие окажется лишь преддверием тех, действительно исторических, революционных преобразований, которые произошли в России спустя столетие — в октябре 1917 года.