Новый земский староста приступил к исполнению своих обязанностей, не бросая своего мясного «рукомесла». Ежедневно Минин спускался с обрыва Часовой горы, где стояла его «животинная бойница», на Торговую площадь к «земской избе», помещавшейся около церкви Николы на Торгу.[4] Здесь ждали его разнообразные посадские дела.
По роду своей административной деятельности ему также приходилось бывать и у воеводы в кремле, и на Верхнем базаре у верхнепосадского старосты. Везде «излюбленному посадскому человеку» приходилось сталкиваться с отголосками и отражениями общегосударственных событий тех месяцев, везде и всюду приходилось беседовать о катастрофически быстро ухудшающемся положении страны.
Особенно тяжелые переживания приходились на долю патриота земского старосты, когда в Нижнем получались редкие известия из Москвы, доставляемые «бесстрашными людьми» Родионом Моисеевым и Романом Пахомовым. Все собеседники сходились на том, что гибнет русская земля, нужны решительные меры…
Стал задумываться Минин: «На что же надеяться? К кому обратиться?»
Выдающийся ум избранника посадской людской массы подсказывал возможный выход из создавшегося положения: ведь не один он болеет душой за Отчизну, среди посадских много найдется таких же, как он, «болельщиков» и «страдальцев».[5] Нужно объединиться «всем скопом», «всем миром», да войско и казну собрать, хорошего военачальника найти. Но вопрос в том — послушают ли? Ведь уж был случай: и деньги собрали, и под Москву ходили, да ничего не вышло…
Кузьма Минин оказался способным разобраться в тяжелых обстоятельствах момента. В конце концов у него возник план: обратиться к согражданам с предложением взяться за спасение земли предков по-новому, по его, Кузьмы, наметкам и указаниям, избегая ошибок прошлого.
Решив перейти от мыслей к действию, посадский староста начал разговаривать в земской избе с приходящими по делам посетителями на волнующую его тему. Излагая свои сокровенные думы, он убеждал каждого, что можно добиться успеха, если подняться не единицам, а всему народному множеству. Большинство собеседников при этом, по словам летописца, «в умиление приходить начаша», и лишь единичные люди «ругающеся отходяща». На вопросы, как практически подойти к делу, Кузьма указывал на необходимость в первую голову собрать казну и предлагал желающим делать пожертвования.
Вдохновенные слова Минина способствовали успеху добровольного сбора, сумма которого достигла 1700 рублей. Конечно, для серьезного похода этих денег было слишком мало, и Минин решил обратиться с воззванием ко всему населению города. В одно из воскресений, после церковной службы, он произнес короткую, но близкую народному сердцу речь.
До нас не дошел точный текст его речи, да и не мог дойти, так как никем не записывался. Минин произнес приблизительно следующее: «Если хотим помочь государству, то не пожалеем имущества своего, и не только имущества, но в случае нехватки и дома продадим или займем у имущих, отдав им в отработку жен и детей».
В изложении летописного сказителя, по всей вероятности монаха (среди которых и попадались чаще всего грамотеи), уснастившего мининскую народную речь церковнославянскими оборотами, эти слова приобрели нижеследующую форму: «Буде нам похотети помочи государству, ино не пожалети животов своих, да не токмо животов своих, ино не пожалети и дворы своя продавати, и жены и дети закладывати».
Летописцы, упоминающие о Минине, единогласно свидетельствуют: «Речь его нижегородцам люба бысть».
Говорил ли Минин красноречиво? Едва ли. Откуда посадскому человеку знать приемы «красивой речи»? Он был, вероятно, неграмотен (позднее за него в случае нужды подписывались другие). Простая, безыскусственная речь земского старосты нашла отклик в сердцах слушателей по той простой причине, что соответствовала общему заветному желанию помочь Отечеству и земле русской.
Результаты патриотического обращения к горожанам не замедлили сказаться. Широкой волной потекли пожертвования. Деньги, ценности, домашние вещи приносились на площадь, а земский староста вел им счет и сдавал на хранение в соборные подвалы. Во время сбора отмечались трогательные сцены, многие приносили последнее, были такие, что снимали с себя на площади и отдавали на общее дело одежду. Пример малоимущих посадских людей повлиял и на богатых. Известен из летописей рассказ о богатой вдове, которая из имеющихся у нее двенадцати тысяч рублей десять отдала на ополчение.