Неужели она действительно собиралась наделить меня подобной властью? Я представил себе, что придумал бы для друзей. Мэгги достался бы лабиринт зеркал, которые раскрывали бы всю правду, которую нельзя прятать, — какая она добрая, щедрая, понимающая и — да — красивая. Может, Расс отправился бы сплавляться по реке. Не медленно и скучно, как в реальной жизни — нет, я создал бы какое-нибудь место, где он мог бы день-деньской проходить бесконечные пороги и каждую ночь ставить палатку на берегу. А Квина я бы заставил прыгать с парашютом, чтобы доставить еду голодающим. Он бы понял радость дарения, а не только потребления.
— Подумай об этом, Блейк. Ты мог бы изменить этот мир.
Чем больше я раздумывал над предложением Кассандры, тем привлекательнее оно становилось. Я пытался взвесить свои шансы. Пройду еще одно испытание — и получу свободу, остановлюсь прямо сейчас — получу парк. Повелитель миров! Перспективы завораживали. Меня привлекала даже не власть, а спокойствие и умиротворение от того, что все наконец-то идет так, как должно. Кассандра права — я изменил бы парк. И она сама изменилась бы, стоило нам перестать враждовать.
— Парк разрастается и становится все более настоящим, — продолжала девушка. — Когда-нибудь твой мир станет иллюзией, а все это будет правдой. Помоги мне построить будущее!
Тут-то мыльный пузырь и лопнул.
— Построить его из душ несчастных, которых ты сюда заманила?
Мой вопрос ничуть не задел Кассандру:
— За все надо платить, и все они пришли сюда по доброй воле.
Я огляделся вокруг. Сколько же здесь народу — не только части Механизма, но и все, кто принужден лицедействовать на испытаниях. Все ради ее развлечения. Если я к ней присоединюсь — для моего развлечения тоже. Конечно, все мы более-менее используем других людей, но я бы не смог делать это так, как она.
— Со мной ты впервые играла в полную силу, — начал я, — и узнала, что такое страх. Но тебе нужно испытать еще кое-что.
— И что же?
— Тебе нужно проиграть.
Я уцепился за гигантское колесо, до жути напоминающее мой последний аттракцион. Повернувшись, оно вырвало меня из рук Кассандры и подняло ввысь.
Владычица парка завопила от ярости, но ее голос тут же заглушил грохот Механизма, и силуэт ее исчез в облаке пара.
Я поднимался выше и выше, а с моей одежды обрывались и исчезали внизу драгоценные камни. Получился бы из меня хороший «бог»? Может статься. По крайней мере, мне хотелось бы так думать. Но слишком много пришлось бы отдать, чтобы согласиться.
Снова в лохмотьях, я поднялся до самого верха Механизма. Шестеренки кончились, и стало видно расселину, в которую сверху продолжал сыпаться египетский песок. Я прыгнул на каменную стену и заскользил, обрушивая вниз мелкие камешки. Наконец мне удалось остановить скольжение. Цепляясь за скалу пальцами и упираясь ногами в щели, я начал подтягивать себя вверх. Никогда не умел лазать по горам, но приходилось быстро учиться.
Квин увидел меня, как только моя голова показалась из пара. Должно быть, он так и ждал меня. Верил, что я вернусь. Брат протянул руку и вытащил меня наружу.
— Я уж думал, ты сгинул с концами, — заметил он.
— А как же следующее испытание? — Я взглянул на верхушку Великой Пирамиды, увенчанную эмблемой парка. Значок напомнил мне, что моя душа пока что мне не принадлежит. Я отказался от предложения Кассандры и проиграю все, если не доберусь до верха, а это непросто. Пирамида походила на длинную лестницу с шестифутовыми ступеньками.
— Будем помогать друг другу, — сказал я Квину. — Ты идешь первым. — И я подсадил его на следующий камень.
Мы карабкались все выше и выше. Над нашими головами таяло синее небо. Снизу все менее отчетливо раздавались крики толпы. Наконец мы добрались до самого верха. Верхушка пирамиды раскалилась добела, как и рисунки на наших руках. Мы стояли перед десятифутовой спиралью, и в самом ее центре, около волны, красовалась кнопка размером с мою ладонь. Я давил на нее, пока внутри что-то не щелкнуло. В Механизме завертелась очередная шестеренка.
Сначала ничего не изменилось. Все как будто застыло в ожидании. Потом что-то задвигалось. Камень заскреб о камень, под нами начали выдвигаться во все стороны железные спицы, и вся верхушка пирамиды принялась вращаться.
— Держись! — крикнул я брату. Держаться было особенно не за что, так что мы приникли к золотому навершию, крутившемуся все быстрее.
Под нами выросли восемь стальных спиц, похожих на паучьи ноги. На конце каждой из них крутились друг вокруг друга два стручка. Я уже видел этот аттракцион на входе в парк. Крошечные капсулы вращались и ныряли, как огромная взбивалка для яиц.