В общем, всё было приблизительно так, за исключением последней фразы. Ведь у неё были и я, и Котов, и Петрушка... Трудно сказать, что нас связывало. Возможно, мы, все четверо, были дальними потомками какого-нибудь великого сумасшедшего.
В восьмом классе Вера показала всей школе, что она способна на поступок. Наш преподаватель физкультуры имел слабость подглядывать в женскую раздевалку, да и вообще смотрел на девочек как-то нехорошо. Однажды, когда учитель прильнул к щёлке в очередной раз, Вера тихо подошла сзади и тонула его за плечо. А когда он обернулся - влепила ему оглушительную затрещину. Больше всего меня удивило, что она дала и второй раз. Она ударила бы и в третий раз, если бы учитель не ударился головой о стенку и не опустился на корточки. (В те годы Вера была неплохой спортсменкой.) После массовых допросов в кабинете директора дело замяли, а учителя перевели в другую школу.
Полгода Вера проучилась в Медицинском институте. Конспект по истории КПСС она подписала "История болезни". Её отчислили во время первой же зимней сессии.
Года два, в то время, когда мы с Котовым тянули армейскую лямку, Вера болталась по стране с системщиками - была такая советская разновидность хиппи, путешествующих автостопом, с разработанной системой взаимопомощи. В этих компаниях или, как там их, общинах, она пристрастилась к травке, и там же первый раз укололась. Когда появилась зависимость, путешествия потеряли смысл. Собирались у кого-нибудь в квартире человек по десять, делали из салутана очень плохой эфедрин - "джеф" и тащились посредством одной на всех иглы часы или сутки, пока не заканчивался раствор. Болели гепатитом, все вместе или по очереди. О СПИДе тогда ещё никто слыхом не слыхивал.
Потом и это ей наскучило, да и кстати подвернулась по знакомству хорошая работа в "Интуристе". Сама по себе должность была неважная, но давала возможность для валютных махинаций, в которые Веру незамедлительно и втянули. А дальше всё покатилось по наклонной. На запах "зелёных" потянулись фарцовщики, и тогда же на сцене появился Лёха Банданов - гроза невской панели и галёрки. Распугав шантрапу, он предложил Вере свою защиту.
С того дня при встречах он угощал её очень хорошим косячком, который Вера с удовольствием выкуривала дома после работы. Однажды, вместе с обычной травкой, он сунул Вере бумажный пакетик с порошком.
- Попробуй для интереса, - подмигнул он по-приятельски.
- В смысле... а сколько стоит?
- Ерунда, не стоит говорить. Тебе помочь?
- Разберусь. Спасибо...
- Ну, бывай.
На другой день Вера сама разыскала Банана и за символическую сумму взял ещё одну дозу. И на следующий день тоже.
Вера взяла больничный, и Банан стал её частым гостем. На протяжении десяти вечеров Вера погружалась в нирвану, проживая день в ожидании вечера, а на одиннадцатый он не пришёл.
Он появился только через сутки и угостил Веру большей чем обычно дозой. Вера отключилась, и Банан её изнасиловал. К величайшему его удивлению, двадцатилетняя наркоманка, проболтавшаяся несколько лет по стране с хиппи и панками, оказалась девственницей.
Очнувшись и сообразив, что произошло, Вера едва не свихнулась от обиды. Но прошёл день, другой, а на третий она разыскала Банана и, не напоминая о случившемся, попросила дозу "того самого". Банан ответил, что обстоятельства изменились, цены выросли и вообще продают только за доллары.
Прошло ещё два года. Веру уволили из "Интуриста", она стала законченной наркоманкой.
В течении последующего времени Вера работала медсестрой, сторожем, уборщицей, посудомойкой и надомной швеёй. Когда однажды, за целую неделю, ей не удалось достать даже банки салутана, и она была готова умереть или совершить преступление, снова появился Банан. Он сказал, что Вера ещё хорошо выглядит, и предложил работу. Он оставил двадцать кубиков ханки и сказал, где его искать. Когда раствор кончился, Вера нашла его и приступила к работе.
________________
Из сумки воняло порохом. Вера зашла в общественный туалет, закрылась в кабинке и вынула из барабана отстрелянные гильзы. Завернула их в бумагу и уже на улице выбросила в урну. Перешла Невский и встала на стоянке такси. Взглянув на часы, решила, что ехать рано. Можно просто погулять, ведь она видит этот город последний раз...
В нише возле Думы, там, где раньше находился спортивный магазин, расположились на заработки художники - первые ласточки городской вольницы. Вера подсела к самому волосатому, а потому внушавшему наибольшее доверие, и через полчаса на листе ватмана был готов её портрет. Вера заплатила десятку и отошла в сторону. "Неужели я такая? Наверное, приукрасил..." - подумала она, разглядывая рисунок. С бумаги грустно и отрешённо смотрела куда-то вдаль худая, но красивая молодая женщина с правильными чертами лица и стрижкой "каре". Под глазами наметились тени, но только едва-едва. Художник ей явно польстил.
Вера долго смотрела на портрет, ей стало жалко себя и обидно. Почему, почему кроме сытых свиней и безмозглых похотливых подонков с набитыми бумажниками её никто не замечает? Будь она помоложе, то непременно бы заплакала, но теперь уже разучилась... Она свернула лист в трубочку и заткнула в сумку.
Гостиный двор, Катькин сад, Дворец пионеров. Здесь, в этом дворце, Вера первоклассница занималась в кружке мягкой игрушки, и с этого места до Пушкинской улицы она знала каждый сантиметр Невского. Аничков мост с клодтовскими конями, дом Штакеншнейдера, "Гастрит", "Сайгон", "Маяк"... но это уже потом, после... Вера ускорила шаг и вскоре свернула на Пушкинскую.
Бабушка ещё на даче, ключ от комнаты всегда в кухне на гвоздике - соседи не вредные, поливают цветы...
Вот и комната, в которой она родилась и жила, пока родители не получили квартиру в новом районе. Она почти не изменилась: тот же довоенный сервант, круглый, покрытый скатертью стол посередине, горшки с цветами. Только телевизор уже новый - "Рекорд". На телевизоре заботливо вышитая салфетка, в комнате уютно и чисто. На стене тикают часы.
На серванте - круглый розовый поросёнок из кружка мягкой игрушки. Рядом фотография в рамке: улыбающаяся первоклассница с огромным бантом на макушке. Вера больше не выдержала. Слёзы брызнули из глаз, она бросилась на кровать и, наконец, первый раз за долгие годы разрыдалась.