Догонять Веру в коридоре при них я постеснялся. А она сама обернулась и приветливо нам помахала. Из нескольких реплик, которыми мы обменялись, выяснилось, что поступки моих "соперников" никак не были связаны с амурными делами. В частности, Петрушка готовился к математической олимпиаде, а Котову просто надоело, и он воспользовался случаем смыться.
В гардеробе мы всё-таки столкнулись с Верой, пошутили и на улице разошлись в разные стороны.
Вскоре у неё был день рождения - 14 лет, и мать велела ей пригласить нескольких хороших девочек из класса. Вера пригласила, и, к маминому ужасу, явились три мальчика.
Так, благодаря одной из многочисленных возможностей выбора, которые предоставляются человеку на каждом шагу и позволяют нащупывать свой неповторимый путь в лабиринте жизни, каждый из нас обрёл друзей. И пусть Котов был почти начисто лишён положительных качеств, а Петрушка, круглый отличник, как казалось, не мог иметь с нами ничего общего, пусть Вера была красавицей, а я страдал от комплекса неполноценности, все мы отлично ладили друг с другом, искали встреч и находили их.
Появление гуманоида
Я открыл глаза и увидел Иванова. Он сидел за столом и жадно ел. Было уже темно, в окнах напротив горел свет, на часах полдвенадцатого. Включённый телевизор тревожно шипел на пустом канале.
- Извини, я похозяйничал. Моё хобби отнимает так много энергии...
Иванов был одет в потёртую форму железнодорожника, в ухе у него болталась массивная серьга с внезапно то и дело вспыхивающим камешком. Поймав мой взгляд, он быстро снял серьгу и спрятал в карман. Мне показалось, что на лбу у него размазанное и высохшее пятно крови.
- Черти полосатые... Махнул к тебе прямо со шхуны "Белый орёл", от флибустьеров. Такую заваруху замутили с купчишкой, что едва не забыл про ваши таблетки... Готов?
Я сел на кровати и протёр глаза. Проспав более восьми часов, я совершенно очухался. Ужасно хотелось пить. Если бы гуманоид не сидел сейчас за моим столом, всё случившееся накануне я расценил бы не иначе как сон. Но меня радовало, что это был не сон.
- Не желаешь подкрепиться? - предложил гуманоид, громоздя себе пятиэтажный бутерброд из булки, масла, сыра, кильки и хлеба.
Я взял со стола холодный чайник, напился прямо через носик, машинально сунул в рот корочку чёрного хлеба и стал жевать, бессмысленно глядя на Иванова.
- Слушай внимательно, - заговорил он, просунув в пасть значительную часть своего сооружения. - Ровно в полночь, с боем часов, ты проглотишь таблетку. В это мгновение начнёт своё существование другой, параллельный мир, который ответвится от этого, основного ствола. До сих пор понятно?
- Приблизительно, - пробормотал я.
- В этой боковой ветке, ну, то есть, в параллельной вселенной, вы и окажетесь. Там всё от вас зависит, потому что знаете наперёд...
Опустившись на четвереньки, гуманоид полез в холодильник. Время близилось к полуночи, и я поспешил с вопросами.
- Мы имеем право вмешиваться в ход истории?
- Разумеется, зачем мне это кино по второму разу? Надеюсь, что вы как можно быстрее наделаете глупостей. Каждый ваш шаг, каждый вдох и выдох с геометрической прогрессией изменит последующий ход событий в мировом, нет, во вселенском масштабе! Ведь это потрясающе интересно!
Я подумал, не много ли берёт на себя этот тип...
- Думай как хочешь, но для каждого из вас это хороший шанс. Я ведь и сам для кого-то всего лишь пешка в игре. Не говоря уже о маленьком бонусе второй, бесплатной, дополнительной жизни.
- Простите?..
- Ну... вы ведь умрёте когда-нибудь, так или иначе?
- И что?
- В момент своей физической смерти каждый из вас вернётся к исходному положению - ночь с третьего на четвёртое сентября 1988 года. Нет, не так, надо выручать девушку. Вы вернётесь второго числа днём, пока не успели наделать глупостей. Дарю вам эти дополнительные сутки и память о них.
- В любой момент можно умереть и вернуться?
- Да, можете отравиться или удавиться - это на ваш вкус.
- А как же...
- Бог? Его там нет. Это что-то вроде компьютерной игры, каждый из вас сам себе бог. Я - разработчик программы. Большая игра. И она называется... "Моя судьба". Или "Мой рок". Вот, это лучше, круто получилось. "Мой рок". Рок!..
Я посмотрел на гуманоида внимательно. Он выпивал одно за другим сырые яйца; кажется, это последнее, что было в холодильнике. Пора выставить его за дверь и снова лечь спать. Кого только не притащишь к себе в дом по пьянке. Но я почему-то этого не сделал и вместо этого продолжал задавать идиотские вопросы.
- Что же останется здесь, вместо меня, если я проглочу вашу таблетку?
- Глупейший вопрос.
- Мёртвое тело?
- Зачем так мрачно! Без вас тут не пройдёт одной секунды, без вас, что называется, не начнут. Даже наоборот: я ведь обещал вернуть вас во вчерашний день. Вы забыли? Это мой маленький бонус.
- Скажите... вот это всё... что вы говорите - это известно моим товарищам?
- Они слышат всё, о чём мы говорим.
- И они это сделают?
- Не знаю.
Стрелки часов приближались к двенадцати, нужно было решаться. Я опять верил всему, что говорит Иванов.
- В таблетке яд?
- Нет.
- Что нас ожидает?
- Не знаю, честное слово.
- Почему таблетка?
- Таблетка ни при чём.
Высосав последнее яйцо, Иванов уполз в холодильник, сунул в рот закатившуюся в угол сморщенную сливу, убедился, что больше ничего нет, поднялся, отряхнул форму железнодорожника и сказал:
- Ну, мне пора.
Я запаниковал: в эти секунды решалось слишком многое.
- Погодите, но как вы это сделаете?!
- Объяснять нет смысла. Считай, что всё происходит на уровне ощущений.
- Но тогда так же...
Иванов сделал ободряющий жест и шагнул в запертую дверь. Часы показывали без двух минут полночь.
________________
Таблетка лежала на столе, в стороне от скорлупы, очистков и огрызков, оставленных гуманоидом. Похоже, что на записку не остаётся времени. Почему-то я схватил тряпку и смахнул мусор со стола в кусок газеты. Свернул, скомкал, направился к двери, развернулся, шагнул к окну, бросил в форточку. Опомнился, включил радио.