— Жертву Председателю! Царицу в жертву Председателю!.. — даёт затравочку подхалим из актива, и все дружно подхватывают.
Некоторое время Сатана, чуть заметно улыбаясь, водит копытом по груди и животу своей соблазнительной жертвы. И вдруг над её чревом несколько раз вздымается и опускается длинный окровавленный нож…
Срывая голос, Людмила Каримовна пронзительно закричала. Её муж спросонок тоже невнятно проголосил и принялся звонить и звать на помощь. Сбежалась охрана и прислуга, кто-то протянул Людмиле под нос нашатырный спирт. Она вдохнула, широко раскрыла глаза и огляделась. Люди, окружившие кровать, попятились. Павел Андреевич дрожащей рукой тыкал ей в губы чашку с молоком.
Хромов подобрал с пола расколотые наушники, с перепугу оделся и застегнулся на все пуговицы. Поменял бобину и переключил магнитофон на положенную скорость. Наспех перетянул наушники липкой лентой, нахлобучил на голову. В мембранах слышна возня и приглушённые голоса людей. Да сон ли это был?…
— От него ничего нет, — озабоченно доложил Коршунов, прикрыв за собой дверь кабинета.
Зажмурившись, Владилен Казимирович нервно потёр ладонями лицо. В последние дни его особенно мучили головные боли и хроническая бессонница.
— Я же просил, просил вас никогда не надевать этот галстук…
Не сводя глаз с командира, Коршунов развязал узел, стянул галстук с шеи, запихал его в карман и поправил воротник рубашки.
— Если это необходимо, я готов сам выехать в Ленинград.
— Не надо одолжений. Поехал бы, хочешь или нет… Сейчас важнее другое. Медлить больше нельзя. Завтра донос напишет кто-нибудь ещё, и спасти положение будет труднее. Время «Икс» — седьмое ноября. Концентрацию техники и войск в городах отнесут к подготовке военного парада. Что?…
Коршунов, не издавший до этого ни звука, уверенно подтвердил:
— Очень правильное решение, Владилен Казимирович.
— Да, да… В оставшиеся два месяца придётся много поработать.
Искоса бросая на командира настороженные взгляды, Коршунов занял своё обычное место за пустым совещательным столом и начал неторопливо раскладывать перед собой бумаги.
— Вы нашли кандидатуру для…
— Да, я вас понял, Владилен Казимирович, такой человек есть, с ним уже работают.
— Кто же это?
— Танкист, гвардейский лейтенант, свежий выпускник военного училища. — Понизив голос, Коршунов с расстановкой добавил: — Сын Павла Александровича Лампасова.
— Не слишком ли это… прямолинейно?
— Наш народ падок на мелодрамы. Интрига хороша. Генсек подлостью и обманом довёл славного генерала Лампасова до самоубийства… Сын мстит за отца. Он убивает тирана и стреляется, смыв своей кровью позор семьи.
— Хм…
— Военным, на которых мы намерены опираться в ближайшие месяцы, это понравится.
Змий подумал, что его референт гораздо хитрее и опаснее, чем он мог предполагать. И он остановил на Коршунове свой долгий и пристальный взгляд.
В селекторе послышался голос дежурного офицера:
— Товарищ генерал-полковник, в здание вошёл капитан Рахметов. Он…
Генерал и его референт живо переглянулись.
— Что-нибудь не так? Ну, говорите!
— У него что-то с лицом…
— Что! Что именно?…
Но в коридоре уже слышались уверенные шаги.
В одну секунду прокрутив возможные объяснения такого поведения Рахметова, его невыход на связь и, в особенности, странное замечание дежурного по поводу его лица, Коршунов сделал молниеносный и единственно правильный в сложившейся ситуации вывод — это не Рахметов… И он украдкой нащупал под пиджаком оружие.
От Змия не ускользнул этот жест, но он сам в эти мгновения понял другое. Референт, в заговоре с Рахметовым, намерены его ликвидировать, чтобы сделаться хозяевами положения… Пристально глядя в растерянные глаза Коршунова, он выдвинул верхний ящик стола, нащупал пистолет и снял курок с предохранителя.
Дверь распахнулась.
На пороге стоял человек в грязном плаще, с обожжённым лицом и немигающим взглядом. Не произнеся ни слова, он осмотрел кабинет и, найдя глазами генерала, двинулся к нему, одновременно просовывая правую руку за пазуху плаща. Боковым зрением Змий увидел, что референт плавно соскальзывает под совещательный стол.
— Именем Перестройки, — сказал Рахметов, и в тот момент, когда в его руке блеснула рукоятка пистолета, Змий выстрелил ему в голову.
Рахметов отшатнулся, сделал шаг назад, но устоял на ногах. В середине лба у него появилась тёмно-красная дырочка, в глазах — растерянность.
Змий вышел из-за стола и в упор выпустил ему в лицо ещё две пули.
Раскидывая руки и роняя пистолет, Рахметов повалился на спину. Склонившись над ним и остервенело тыкая дулом в грудь, Змий всадил в мертвеца всё, что оставалось в обойме.
Щёлкнув несколько раз пустым затвором, он медленно распрямился. Его лицо было багровым, он хрипло и тяжело дышал, мокрые волосы спутались на лбу.
На шум сбежалась охрана. Материализовавшись в самой гуще событий, Коршунов хлопотал больше всех и даже помог вынести тело из кабинета. Потом он ходил по кабинету, бессмысленно двигал мебель и что-то взволнованно бормотал.
— Почему вы не стреляли? — холодно произнёс, не глядя на него, Змий, и Коршунов осёкся на полуслове.
На несколько мгновений сделалось очень тихо.
— Сердце… прихватило. Товарищ г…генерал.
— Значит, вы больны?
— Да… то есть, нет… мне уже лучше, товарищ г… генерал.
— Чем же вы лечитесь?
Коршунов беззвучно подёрнул дрожащими губами.
— Почему вы молчите? — Змий поднялся из-за стола.
Коршунов отступил.
— Стоять!!! — заорал Змий так, что задребезжали стёкла, и снял со стены тяжёлый кожаный хлыст с золочёной рукояткой, подарок Министра сельского хозяйства.
Не подчинившись, референт быстро обошёл стол и направился к выходу. Увидев такой манёвр, Змий в два прыжка отрезал ему путь, и в следующую секунду тишину кабинета прорезал неожиданный звук, более уместный на скотном дворе.
Удар был настолько силён, что Коршунов повалился грудью на стол. Пиджак на спине разошёлся, наружу проступила набивка и легкомысленная подкладочная ткань.
Следующий полоснул его по ногам и, захлестнув тоненьким хвостом, рассёк кожу на внутренней стороне ляжки. Крича и умоляя, референт принялся бегать по кабинету. Но тщетно: рассекавший воздух со страшным свистом, бич настигал его повсюду.
Прошёл месяц. Дождливым октябрьским утром с территории «графской» дачи выехала чёрная «Волга». Солдаты охраны отдали проезжающим честь, стальные ворота медленно затворились.
— Паша, — проговорила Людмила Каримовна, — мне опять снилась какая-то гадость. У меня плохое предчувствие.
— Ну что опять, дорогая…
— Брось всё и поедем во Францию; в посольстве снова открылась вакансия.
— Антропов не отпустит, я тебе уже говорил. Силы в Политбюро фифти-фифти, сейчас многое решается кто есть ху…
— Отпустит. Если доктор Травмберг скажет, то отпустит. У тебя будто бы нервное истощение и всё такое. Если хочешь, я сама займусь.
— Погоди, Люда, сейчас не время. Я должен поддержать Антропова на Пленуме. Ты знаешь… даже не знаю, стоит ли говорить… Ну хорошо. В последнее время, — Павел Андреевич понизил голос, — он даёт мне понять, кто именно будет его преемником.
С минуту Людмила молча смотрела на стремительно скользящее за лобовым стеклом залитое туманной моросью асфальтовое шоссе.
— Ты мне раньше этого не говорил.
— Это важно?
— Да… Франция подождёт. Но мне теперь особенно необходимо побеседовать с доктором Травмбергом. С глазу на глаз.
— Не надо, я уже побеседовал. Юра протянет не больше года.
Надувая щёки и вскинув брови, Людмила шумно выдохнула.
— Черненко?…
— Если на Пленуме всё получится, о нём можно будет не вспоминать.