Между тем, положение становилось всё менее определённым. Новые люди в Петроградском НКВД могли смести всё без разбора в одну минуту. Лена Чебрикова вышла замуж за Андрея Романова и жила в Москве. «Невский факел» разросся до сорока пяти человек, с духовой секцией, вокальной и хореографической группами. Котов и Степанов были первыми кандидатами на вылет.
Новым заведующим отдела Рок-музыки, наркомании и гомосексуализма был назначен капитан Соколов — тот самый Владимир, который курировал «Обводный канал» во время поездки в Северную Корею. С тех пор прошло четыре года. Младший лейтенант превратился в капитана, работа сделала его ещё более циничным и жестоким. А работы накопилось много…
Перебирая папки с оперативными разработками своего предшественника, Соколов наткнулся на дело некой Екатерины Щехорской, которое привлекло его внимание подклеенным конвертом со стеклянной ампулой внутри. Пролистав страницы, он поднёс ампулу с цианидом к глазам и, глядя на просвет в окно, задумался.
Из дела следовало, что в течении последних лет Щехорская, не ведая того, служила приманкой для добывающих себе дозу наркоманов. Из этого же дела следовало, что за всё это время был арестован только один наркоман, да и он — только благодаря выбитым из Димы Котова показаниям.
Соколов хорошо помнил, с какой неохотой шёл этот пьяница на сотрудничество, как мало было от него толку. Помнил и то, как позорно, на примере Котова, Кизяк учил его, как нужно работать.
И он подумал, что настало время раздавить эту счастливую супружескую парочку. Размазать по стене обоих, отомстить за своё собственное унижение.
Он сунул ампулу в карман, а папки оставил на столе — сегодня он закроет и сдаст в архив оба дела. Третье сентября, на часах восемь вечера. Снял трубку с телефонного аппарата.
— Алло, это Екатерина Станиславна? Капитан Соколов, из органов. Ваш муж дома?… Вы одна в квартире?… Никуда не уходите, к вам приедут. Нет, не беспокойтесь, небольшая формальность.
В дверь котовской квартиры настойчиво позвонили.
— Гражданка Щехорская? — сказал Соколов вместо «здравствуйте», грубо отстраняя хозяйку в сторону.
Зашли ещё двое, дверь захлопнули. Соколов заглянул на кухню, в ванную, в туалет.
Грохнул стул посередине комнаты.
— Садись.
Не поднимая головы, Катя села.
Один из товарищей остался у дверей, другой встал за спинку стула. Облокотившись задом о подоконник, Соколов некоторое время пристально смотрел на девушку. Он был в ударе и хотел показать класс работы молодым сотрудникам.
— Это ваше? — он поднёс к лицу Кати ладонь на которой блестела ампула с ядом.
— Да.
— Не надо отворачиваться, — Соколов наотмашь ударил её по лицу.
Девушка не упала потому, что стоявший сзади крепко держал её за плечи.
— Убийца! Мразь! — входя в раж, Соколов стал бить ещё и ещё. — Говори, кто тебя научил! Говори!.. Говори!.. Говори!..
Спустя четверть часа, когда после каждого удара становилось всё труднее приводить её в чувства, Соколов достал из кармана шприц, дрожащими пальцами заправил его цианидом и, не приводя девушку в сознание, ввёл в кровь раствор.
Стоявший за стулом разжал руки, и тело повалилось на пол.
До того как выйти, в комнате навели беспорядок. Теперь следовало дождаться прихода мужа, пригласить соседей понятыми и арестовать его за убийство.
Все трое залезли в стоящую неподалёку от парадной машину и стали ждать.
В это время Котов медленно брёл по направлению к дому после очередной утомительной репетиции «Оркестра под управлением Александра Марусина». Изо дня в день он отмахивался от неизбежного, успокаивал себя тем, что до критической точки есть время, что он ещё успеет всё обдумать, сделать, поговорить с Катей и принять решение. Но вот этот день настал, а он ничего не обдумал и ничего не сделал. Даже сейчас он кружил по Васильевскому, курил на лавочках, думал и оттягивал минуту решительного объяснения.
В половине двенадцатого он направился к дому. Сейчас он напишет подробную записку и примет яд. Он разыщет Катю в своём мире, и они опять будут счастливы. Но если там у неё уже кто-нибудь есть? Если там она счастливая мать семейства?… Что если он окажется лишним и там, в своём родном, настоящем мире!..
Господи! Как он устал от этих мыслей… Сейчас он придёт домой и примет яд. На антресолях старая отцовская двустволка. Несколько патронов с тяжёлыми круглыми пулями приготовлены специально для Марусина. Сколько раз он сладострастно воображал, как позвонит в его дверь и выпустит одну за другой две пули в его кругленький животик, прикрытый халатом…
И сколько раз он не делал этого, потому что с некоторых пор отвечает не только за себя… Хорошо, пусть с другим, главное, чтобы она была счастлива, главное…
Он открыл дверь и сразу почувствовал недоброе.
Окликнул Катю.
Тишина.
Заглянул в комнату. Боже мой, что это, за что…
Он опустился на колени перед покойницей и разрыдался.
В дверь позвонили, начали стучать. С лестницы доносились голоса.
Котов поднялся, вытер рукавом слёзы, достал с антресолей двустволку. Вставил два тяжёлых патрона, щёлкнул затвором, взвёл курки. Посмотрел на часы — без четверти.
— Кто там?
— Милиция. Открывайте или будем ломать дверь. Понятые, фиксируйте всё, что он говорит.
Соколов волновался. Пульс упруго стучал в висках, голову изнутри так и распирало.
Щёлкнул замок, дверь распахнулась. Перед глазами возникли два огромных отверстия охотничьего ружья. Где-то далеко — там, где заканчивалось это ружьё, угадывались размытые очертания молодого человека. «Сейчас оно выстрелит. Сейчас… вот-вот…» В глубине сознания, в спинном мозгу, зарождался страшный, звериный крик ужаса — как будто он стоял на самой кромке крыши и его тихонечко подтолкнули сзади…
Но крик не успел вырваться наружу, потому что в следующее мгновение в глаза ударили два снопа искр.
Дуплетом громыхнул выстрел, череп разлетелся на куски.
Дверь захлопнулась.
На дрожащих ногах, утирая забрызганные лица, молодые сотрудники побежали вниз — вызывать бригаду захвата. Они видели класс работы.
Без десяти. Котов вернулся в комнату и встал у открытого настежь окна. Чёрный саван в последний раз накрыл этот город. Только уличные фонари где-то внизу, да окна верхних этажей под крышами подсвечивали темноту, надвигавшуюся с востока.
Без трёх минут. В кулаке зажата капсула с ядом. Если не подействует, он просто перемахнёт через подоконник.
Минута. Прокусить капсулу сразу, теперь нет времени ждать, пока растворится желатиновая оболочка.
Капсула во рту, между зубов. Челюсти не хотят сжиматься.
Входная дверь вылетает от одного профессионального удара. Топот ног, крики в прихожей.
Часы бьют полночь.
Ну же!.. Оболочка капсулы проламывается, в нос ударяет запах горького миндаля.
И в это мгновение небо вспыхнуло.
Подобная тысячам солнц молния прорезала тьму, ослепив и испепелив всё живое.
Мгновенная цепная реакция пронизала вселенную-клон, лишённую божественной сущности и сгоревшую будто спичка в руках неразумного дитяти.
Звёзды, окружавшие их планеты, мириады галактик прекратили своё существование в момент наступления критической временной точки, взаимоисключающей существование двух одинаковых миров, только один из которых имел право на существование.
Ни одно живое существо не смогло в это мгновение что-либо понять и что-либо почувствовать.
Одновременно с гибелью клона возобновился отсчёт времени реального мира. Вновь, как ни в чём не бывало, забились сердца людей и продолжила своё дыхание природа. Мир ничего не потерял и ничего не приобрёл в это мгновение.
Ничего, кроме изложенных здесь сбивчивых воспоминаний участников событий, которым всё равно никто не поверит.
1988, 1991, 1993, 2002, 2005