Увы, на этот раз первое впечатление не обмануло. На «ты» удалось перейти мгновенно, и на этом успехи закончились. Беседа получилась примерно такой же аморфной и беспредметной, как пресловутые воздушные замки. Любит — не любит, плюнет — поцелует, к сердцу прижмет — к черту пошлет. Информация в ней, беседе, грех жаловаться, содержалась — примерно в тех же количествах, что золото в стакане воды из-под крана. И не то чтобы да, и не то чтобы нет.
Вадим впервые встретил Дину у Челышова — когда деньги принес. Предпоследние. Понять было трудно — беканье да меканье — но вроде бы как он уже все это безобразие бросил и оставалось только расплатиться по прежним долгам. Он, видите ли, будущий медик, и, узрев на практике последствия, — испугался. Услыхав, что он будущий медик, я, признаться, испытала некоторый шок, до такой степени избранная профессия не совпадала с внешним обликом. Медицина — профессия предельно земная и сугубо практическая, примерно как ассенизатор, а тут такое небесное создание.
Впрочем, это пустое. Итак, встретил Дину и в первый момент решил, что она тоже… Не в смысле тоже бросила, а в смысле тоже у Челышова снабжается. Впечатление она на Вадима произвела неслабое, и он, как и положено сказочному принцу, решил ее спасти. Очень благородно. Спасти для себя, конечно. Чтобы уж получилась та-ака-ая любовь…
Короче, чистое кино, мечта домохозяек! Жаль, продюсера поблизости не нашлось, потому сериал развернулся прямо посреди обыденной жизни. Серии примерно во второй Дина услыхала о Вадимовых предположениях на свой счет — очень деликатно высказанных, только намеки, что вы! — и вместо того, чтобы со слезами благодарности кинуться избавителю на шею, заявила что-то вроде «ты с ума сошел!» Еще пару серий сказочный принц сомневался, потом вроде перестал. А уж когда девушка его мечты ответила на его чувства — сомнения и вовсе развеялись. Как облака под весенним ветром — это, господи спаси, не я так говорю, это он так выразился.
Все полтора часа я безуспешно пыталась понять — а знал ли милый мальчик об отношениях Дины и Челышова. То мне казалось так, то эдак. По его сценарию требовалось, чтобы принц долго и упорно обхаживал заколдованную принцессу. Естественно, ему и в голову не могло прийти, что у принцессы в это время любовь — пусть даже умирающая — с кем-то еще. Но ведь принцесса могла бы сама сказать, и тогда… Либо банальная ревность, либо возвышенное стремление избавить возлюбленную от проблемы — как благородные рыцари убивали дракона, в чьем замке томилась искомая принцесса. А что? Чем не мотив и чем не подозреваемый? Ума и силенок не густо, только и есть, что смазливая рожица да возвышенные идеалы, но если он будущий медик, удар ножом в нужное место — не проблема. И принцесса будет спасена…
Отчаявшись разобраться в изливаемых на меня романтических наворотах, я в конце концов избрала тактику прямолинейную, как телеграфный столб. Вдруг разозлится и наговорит лишнего.
— Вадик, ты давно последний раз у Сергея Сергеевича был?
Принц задумался.
— Недели две назад… И еще…
Не дождавшись продолжения, я уточнила:
— Что — и еще?
— Да нет, ничего, пустяки.
— Может, ты его видел не дома, а где-то в городе?
— Нет, конечно! — возмутился «принц».
О как! Можно подумать, я обвинила его в чтении чужих писем. Разве в том, чтобы с кем-то увидеться, может быть какой-нибудь криминал?
Странный мальчик.
— А в тот день, когда он погиб, ты с ним не виделся?
Я-то знала, что нет — покойник весь день сидел дома, а въедливый Гордеев никаких визитеров не видел — но мало ли… Вадик ведь про Гордеева не знает…
— Нет! Я…
Признаться, эти паузы уже начали меня раздражать. Так и хотелось пнуть, чтобы слова побыстрее выскакивали. Но принц же!
— Что?
— Ничего. Не был я у него!
Прямо как в школьном анекдоте: «Кто взял Бастилию?» — «Я не брал, Петр Петрович, честное слово!»
— Вадик, да ты не нервничай так. Если ты, например, договорился с ним в тот день встретиться и не пришел — в этом ведь нет ничего дурного.
— С какой стати я должен был с ним встречаться? — ощетинился Вадик.
— Да ни с какой, я же сказала — например.
— Если меня кто-то видел, то это вранье, я… я на пляже был!
Ладно, ладно. Чего это он так раскипятился-то?
— Вадик, а у Дины дома ты часто бывал?
— Да нет, мы обычно гуляли. У нее с отчимом не очень хорошие отношения были, она старалась с ним не пересекаться. Заходили, когда дома никого. Может, раз в неделю, не чаще.
— Прошу прощения за нескромность — вы с ней спали?
— Мы любили друг друга! — гордо отрезал сказочный принц. А что это он — в прошедшем времени? Не «любим друг друга», а «любили». Под влиянием вопроса, который был в прошедшем, или?
— Понятно-понятно. Но все-таки? Не сердись. Я просто хочу понять ваши отношения. Может, у вас было сплошное родство душ, так что физическая сторона вас просто отталкивала.
— С чего бы это она должна была нас отталкивать?!
Ох, и внушаемый мальчик, сил моих нет. Нет бы послать наглую Маргариту Львовну куда подальше — мол, насколько далеко наша любовь зашла, к смерти господина Челышова отношения не имеет и иметь не может, и вообще не ваше дело. Нет, выкладывает, как на духу:
— Нам было хорошо вместе, в том числе и в постели, если угодно знать!
Резкость заявления поразительно контрастировала с манной кашей предыдущих ответов и рассуждений. Не надо было и хрустального шара, чтобы понять — врет. Врет, как сивый мерин. Ставлю золотой запас США против позавчерашней газеты — не допускала его Дина до себя. А вот почему… Такой весь из себя принц, не мальчик — мечта ходячая… Может, он «не совсем» мальчик? С такой-то эльфийской внешностью, а? Но стесняется. Ну ладно, пусть его.
— Вадим, а как Дина к Челышову относилась?
— К Сергею Сергеевичу? Она его ненавидела.
— Из-за тебя?
— Почему из-за меня? — удивился Вадик. — У меня там все нормально закончилось. Зачем я ему нужен? Нет, она… Она говорила, что он всю душу из нее вынул, а на самом деле ему нужно было только тело.
— Это ты так думаешь, что ему только тело было нужно?
— Дина так говорила.
Н-да, весело. Остается предположить, что этот сказочный принц при столь восхитительно одухотворенной внешности мозгов не имеет абсолютно. Только полный идиот может сообщать все это и не понимать, что каждым словом он затягивает веревку на дининой шее. Собственно, не веревку, у нас не вешают, да и вообще пока что на смертную казнь мораторий — но это уже не принципиально. Закапывает, одним словом. Только крестик воткнуть осталось.
13. Д. Потрошитель. Этюд в багровых тонах.
Как рекомендуется во всех классических детективах, я выписала на отдельный лист всю известную информацию.
Дина. Ей кто-то позвонил, после чего она кинулась к покойнику. То есть, еще не покойнику, поскольку в четверть четвертого он, по словам вдумчивого Гордеева, отчасти подтвержденным соседкой Таней, был еще жив. Появилась там, по словам того же Гордеева, в двадцать пять минут четвертого, ушла без четверти четыре. Что делала в эти полчаса — неизвестно. Молчит, на вопросы не отвечает.
Валентина Николаевна сперва рьяно бросалась в бой, затем как-то остыла.
Гордеев сразу после моего визита куда-то уходил. Может, просто на рынок за продуктами, может, прогуляться, а может, и еще куда-то. Имеет ли это значение? Черт его знает!
Вадик врет, что они с Диной были близки, и врет, что в момент смерти Челышова был на пляже.
У дома в это время стояла чужая белая «пятерка».
На орудии убийства динины пальчики, зато на телефоне — вообще никаких.
В целом получался бред. Злокачественный. Шизофренический. А может, параноидальный. В общем, пора звонить психиатру.
— Ильин, мне кажется, что после того, как ты втравил меня во все это безобразие, ты, как честный человек, просто обязан на мне жениться, — в трубке послышалось сдавленное бульканье, затем непонятный хруст. Мне почему-то сразу представилось, как Никита наливает стакан воды из унылого стандартного графина, пьет — а затем откусывает кусок стакана. Никак иначе я услышанные звуки интерпретировать не смогла. Голос ненаглядного, последовавший за звуками, был, однако, ясен и чист: