Раз уж я оказалась в этом дворе, не вредно было поглядеть на то место, где в момент убийства стояла несуществующая машина. Может, она и вправду несуществующая, а дитя надо мной просто подшутило?
Однако уже через полчаса стало ясно, что дитя отнюдь не пошутило.
Раздобыть нужную информацию оказалось на удивление легко. Помог беличий инстинкт, присущий большинству представителей российского народа. Я не издеваюсь, сама такая. А уж у поколений, выросших на вечном дефиците, этот инстинкт разрастается нередко до размеров патологических. Например, запасание соли и спичек в количествах, которых хватило бы, чтобы обеспечить годовые потребности небольшого города.
Зато еще одно проявление того же инстинкта — страсть превращать каждый мало-мальски доступный кусочек земли (даже посреди многоэтажек) в стихийный огородик — дело, безусловно, полезное. Особенно увлекаются такими огородиками бабушки, которым на дачу ездить уже трудно. А обиходить две-три грядки «на заднем дворе», под собственным окошком — это запросто.
Злополучная машина, судя по рассказу чада, встала точно впритирку к одному из таких огородиков. Его хозяйку я нашла без малейших усилий.
— Стоял, а как же, стоял, ирод, аккурат на петрушку влез, самую капельку до фасоли не достал. Точно, в тот самый день, что мужика полюбовница зарезала. Только это я потом узнала. Выглядываю в окошко — стоит, злодей, точно, белый и клякса на боку блестит. А уж какая машина — не скажу, не разбираюсь я в них. Но встал прямо на грядку, чтоб у него все колеса полопались! Не для него ведь сажено! Совсем от машин этих дышать негде, скоро прям в подъезд заезжать начнут. Я думала, дождусь да скажу ему все… А пока спустилась вниз-то — его уж и след простыл, — бабуля горестно вздохнула.
— Безобразие! — согласилась я. — А когда примерно это было?
— Ох, не знаю, на часы-то я не смотрю, у меня радио работает. Точное время пропикало, а уж потом я его увидала, злодея этого.
— А когда вышли на улицу, его уже не было?
— Не было, не было, — закивала бабуля.
— И никого больше не видели?
— Как же не видела? Видела! Никитичну видела, ей все рассказала, потом…
— Чужих кого-нибудь? — не очень вежливо перебила я, потому что бабуля, кажется, собралась перечислять всех своих местных знакомых.
— А полюбовница его как раз из подъезда выскочила.
— Чья полюбовница? — не поняла я.
— Эта, которая мужика своего зарезала. Гулял небось? — она с каким-то хищным интересом ждала, что я отвечу. Ну еще бы! Такое событие посередине серой действительности. Я покачала головой.
— Вряд ли. Да и не она его зарезала…
— Я и то подумала, когда ее забрали — Машка из их подъезда рассказала, — выдала бабуля источник информации, — как же так, думаю? Жалко, красивенькая такая, и не намазанная совсем. Хотя и полюбовница… — снова вздохнула бабуля. — А кто же его тогда?
— Эх, если бы знать… — я вздохнула не менее горестно.
25. Жюльен Сорель. Приглашение на казнь.
За размышлениями я не заметила, как оказалась дома. На автопилоте проскочила полгорода. Чудеса! А говорят, что сомнамбулы только по ночам ходят… Не то меня ангел-хранитель оберегал, не то какая-то часть сознания все же бодрствовала и воспринимала светофорные сигналы, но пять транспортных артерий, лежавших на моем пути — в том числе совершенно бешеный перекресток у трамвайного депо — я пересекла, похоже, вполне благополучно. Или по крайней мере без видимого вреда для здоровья.
Дьявольщина! Я все время исходила из того, что убийца должен был покинуть квартиру после Дины, пока Гордеев звонил в… ну, в общем, кому он там звонил. Это единственный момент, когда можно быть абсолютно уверенным, что тебя не засекут. Но бабулечкин рассказ все меняет. Либо эта машина к убийству никакого отношения не имела, либо все было совсем не так, как я сочинила. Логика логикой, но как пишут в объявлениях, «возможны варианты». Виктор Ильич ведь не сидел полчаса у глазка, как приклеенный.
Да и не полчаса вовсе. Полчаса — это если считать все время с того момента, как Челышова видели живым и невредимым, до того, как Виктор Ильич наткнулся на тело. На самом деле меньше получается.
Но все едино — не торчал Гордеев все это время у глазка. Марина правильно заметила — может, его понос прошиб. Понос не понос, но туалет он мог за это время посетить? Вполне. И чай опять же заваривал, на это минуты две-три надо. А чтобы тихонечко покинуть квартиру, нужна примерно минута. Рискованно, конечно, но возможно. Рискованно, потому что знать нельзя — не глядят ли на тебя в это время в дырочку. Через стены не определишь. А звук спускаемой в гордеевском туалете воды из челышовской квартиры не услышишь — между ними подъезд. Кто же это у нас такой рисковый?..
Стоп — остановил меня внутренний голос. А телефонный звонок? От него до прихода Дины прошло минут пять-шесть. Звонил либо Челышов, либо убийца. Но хоть так, хоть эдак, а покинуть квартиру убийца мог только после звонка, значит, возможное время «исчезновения» еще сокращается.
Запуталась я совсем. Пора распутываться.
До телефонного звонка убийца покинуть квартиру не мог. Иначе кто же тогда звонил? Челышов поднялся с пола, чтобы прохрипеть в трубку последнее «прости», потом аккуратненько вытер аппарат и снова улегся «как было»? Да ведь как ровненько улегся — даже при осмотре не определили, что тело перемещалось. Бред. За такое умное предположение Ильин меня в цирк сдаст. Ладно. Будем считать, что в момент звонка убийца еще в квартире. На часах пятнадцать-восемнадцать.
Разумнее всего удалиться после ухода Дины. Логичнее. Но у него, похоже, другая логика. Если эта чертова машина с кляксой имеет к убийству какое-то отношение, тогда убийца покинул «поле битвы» раньше Дины.
Нет, не получается. Когда Дина пришла, Гордеев начал прислушиваться да присматриваться. Так что во время ее присутствия из квартиры и мышь бы не прошмыгнула. Значит, убийца должен был исчезнуть до ее прихода — сосед в это время как раз чай заваривал или что-то в этом роде. А динины пальчики на ноже — чистое везение. Для убийцы то есть.
Что-то у меня не связывается. Какой-то убийца… двусмысленный. Вроде балбес балбесом. Машину на виду ставит, квартиру покидает, рискуя, что сосед его почти наверняка заметит… И все ему с рук сходит. Машина у дома? Какая такая машина? Нет такой машины. Гордеев тоже ничего не замечает. Дуракам везет? Ох, не верю я в такое фантастическое везение.
Что же все это такое? Скопление слабо связанных между собой удачно-неудачных случайностей? Или тщательный расчет?
Может, их вообще двое? Ага, не квартира, а прямо фонтан в ГУМе. Место всеобщих встреч. Народ толпами бродит, а сосед сидит у своего глазка телескопического и ничегошеньки не видит.
Да остановись ты, Маргарита Львовна! — внутренний голос уже просто-таки рычал. Выспался, чтоб его! Где раньше-то был? Туточки и был, — ехидно шепнул голос — все надеялся, что собственными мозгами додумаешься! Оставалось только возмутиться. Ну что за дела, ей-богу? А завтра моя левая нога заявит, что я хожу неправильно, и следует мне внимательнее прислушиваться к ее, левой ноги, рекомендациям… Минуты две мы с внутренним голосом переругивались — выясняли, кто чьими мозгами пользуется, по какому праву и с какой квалификацией. Потом надоело, он сжалился и намекнул: не надо путать квартиру с консервной банкой, тем более с закупоренной консервной банкой…
А ведь и в самом деле… Что я так на этой входной двери зациклилась? В квартире, кроме нее, еще два окна и балкон, то бишь лоджия. А сто лет назад еще и черный ход был бы… Спасибо современной панельной архитектуре.
Окна? Я представила себе личность, вылезающую из кухонного окна — при ясном свете дня, на глазах у всей дворовой изумленной публики — и по ровной стеночке ползущую… куда? Вниз? Вверх? Влево-вправо? Ага, скалолаз-невидимка. Если он невидимка, то ему незачем быть скалолазом, верно? А вот и нет — съехидничал внутренний голос. Невидимки разные бывают. Ты ведь тоже маскируясь, пыталась из себя невидимку изобразить, не помнишь?
Я помнила. И помнила очень даже хорошо. А в самом деле, почему бы и не случиться невидимке?