И вдруг все стало ясно. И грядущий юбилей Валентины Николаевны, и чистый телефон, и даже изолента с лейкопластырем в бардачке. Осталось лишь несколько вопросов, которые следовало задать — хотя ответы на них были мне уже известны.
Ах, да! Телефон-то я отключила…
Только я воткнула телефонную вилку на место, как… Собственно, следуя логике жанра, телефону в этот момент следовало взорваться звоном. Он, упрямый, однако, молчал, нарушая все каноны. Безобразие! Я глядела на него в понятном изумлении и пыталась поубедительнее напомнить самой себе истину о неподвижной горе и Магомете. Не помогало.
Не помню, кто из «великих» сказал, что жизнь успешно имитирует искусство. Мудрый был человек. Вместо ожидаемого телефонного звонка ожил дверной. Законы жанра, черт их раздери, действовали!
Но, пожалуй, чересчур резко. То, что за дверью стоял майор, можно было предвидеть. Но он был не один! «Мальчик» рядом с ним был похож на зеленый шкаф и… Да что там описывать! Найдите по какой-нибудь программе боевик и посмотрите сами, как выглядят все эти «альфы» и «омеги».
Ильин же выглядел… злобно.
— Что у тебя происходит? — отодвинув меня в сторону, он метнулся вместе с мальчиком в квартиру, но через пару минут, не обнаружив ни одного притаившегося в углу злодея, вернулся к прежнему вопросу:
— Почему телефон не отвечал?
По всему стоило на него рявкнуть «ты мне не муж, не брат, не свекор, какое твое дело» — но тридцатишестичасовой отдых давал себя знать. Умиротворение сочилось из меня в таких количествах, что впору было обращаться к церковным властям за канонизацией. Огрызаться я не стала. Вместо этого вкратце объяснила ненаглядному, куда он должен отправить своего сопровождающего.
Никита удивился. Но нужные распоряжения тем не менее сделал и ключи от машины сопровождающему выдал. После чего потребовал с меня немедленного и полного отчета. Я же, в противовес ильинскому бешенству, излучала полное благодушие:
— И чего ты нервничаешь? Уже, считай, все. Если…
33. Скарлет О’Хара. Последний дюйм.
Я не закончила фразу. Массаракш! За те тридцать шесть часов, что я изволила «отдыхать», убийца мог успеть многое. Это ведь я так думаю, что он сейчас постарается слинять с челышовскими деньгами куда подальше — но у него самого могут быть и другие планы…
Отмахнувшись от Никиты, я схватилась за телефон. Зажав трубку между плечом и ухом, я одной рукой набирала номер — точнее, два номера поочередно — другую держала со скрещенными пальцами. Только бы не опоздать, только бы не ошибиться…
Один из номеров был занят. Со вторым все было в порядке, я извинилась, немного расслабилась и вернулась к первому. В этот момент зазвонил ильинский сотовый. Беседа была краткой. Причем говорил все больше невидимый мне абонент. Сам Никита произнес не больше трех слов. Только глаза у него при этом стали как у василиска. Будь это лет пятьсот назад, я наверняка бы окаменела.
— Ты что, знала?
Я пожала плечами.
— А что случилось?
— А то и случилось, что его нет нигде, похоже, свалил из города! Где его теперь искать?
— Ай, брось, в Москве перехватите, не столько у него денег, чтобы всерьез куда-то намылиться. Просто решил сменить место жительства, вот и все. Дайте запрос по всем российским ЗАГСам — на браки, в которых жених берет фамилию невесты. Ну, а добрачная фамилия жениха вам и так известна. Думается мне, что не станет он тратиться на фальшивые документы, поменяет фамилию законным образом и тогда уже снова исчезнет. Если перехватить не успеете. Но я почему-то думаю, что успеете. Доллары челышовские у него должны быть с собой, а на долларах — пальцы покойника. Да в конце концов, он не может быть абсолютно уверен, что не наследил в квартире. Это уж ваша забота — чем его напугать. Нажать посильнее — треснет, как гнилой орех.
— Ну, Рита… — на большее Ильина не хватило.
Обеспечить присутствие Дины оказалось не труднее, чем достать из шляпы кролика. Я просто попросила кое-что ей передать. Могло, конечно, случиться так, что Дина мне не поверит. Или посчитает, что человека, который избавил мир от такого монстра, как Челышов, вовсе не нужно преследовать. Второго я, впрочем, не особенно опасалась — уже поняла, что «героическое» молчание Дины объясняется вполне личными причинами.
Хотя если бы она заявила «знать ничего не знаю, ведать не ведаю, отстаньте от меня» — как оно и происходило на протяжении всего последнего времени — моя задача бы порядком осложнилась. К счастью, все сработало, как надо.
Еще я попросила привезти мне какой-нибудь автомобильный номер. Лучше с машины Вишневских, а в общем, сойдет любой. Вячеслав Платонович удивился, однако номер привез.
Господин адвокат был угрюм, Дина — бледна, почти прозрачна. Ну прямо средневековая мадонна. После того, что ей пришлось перенести, оно и неудивительно.
Все-таки выдержка у нее была потрясающая! Вместо того чтобы — как можно было ожидать — потребовать от меня немедленных объяснений или хотя бы задать хоть какие-то вопросы, она тихонько уселась в уголке, сложив на коленях сцепленные в замок руки. Попросила только воды и больше не произнесла ни слова.
Я чувствовала себя несколько не в своей тарелке. Одно дело — разыгрывать мисс Марпл перед Никитой, который не видел меня разве что в папской тиаре, совсем другое — ломать комедию перед посторонними, в общем-то, людьми. Но без Дины было не обойтись, приходилось терпеть.
— Маргарита Львовна, не тяни! — кажется, Никита готов был меня если не убить, то как следует пристукнуть — точно.
— Сначала один-единственный вопрос, который мне до сих пор неясен. Дина, скажи пожалуйста, ночью, когда… когда тебя увезли в больницу. Ты перед этим звонила Вадику?
— Я?!! — даже если бы я ставила себе целью ее удивить, и то вряд ли бы смогла достичь настолько впечатляющего результата. Такого вопроса она явно не ожидала. У нее даже глаза стали в два раза больше. — Не-ет. Я, конечно… Ведь не может быть, чтобы я этого не помнила? Ну, то есть…
— Ладно, остановимся на том, что не звонила. Тогда… Я примерно представляю себе ваш… м-м… распорядок в тот вечер, и кое-что не складывается. Нет ли у тебя, случайно — ну то есть, не случайно, конечно — нет ли у тебя привычки по ночам пить воду? Не оставляешь ли ты возле кровати стакан, графин или что-то такое?
— Холодный несладкий чай, — ответила «мадонна». — Я обычно ставлю стакан на тумбочку. А что?
— Да нет, ничего. Я так и думала, но это потом. Третий вопрос: Дина, не могла бы ты рассказать про телефонный звонок? Тот самый, после которого ты рванулась к Челышову.
— Но… — растерялась Дина. — Я не понимаю… Я думала… А вы сказали, что…
— Я попросила тебе передать, что Вадик в это время торчал в «Джокере», и это может подтвердить полдюжины человек.
— Но как же тогда…
— Как — это чуть позже. Сначала — что? Итак, ты сняла трубку и…
— Звонил Вадик… Но… если Вадик был в «Джокере»…
— Забудь пока об этом. Что он сказал?
— «Динь, это я. Ты можешь сейчас подойти к Сергеичу? Я, кажется, влетел. Динь… Я не хотел, но так вышло. Я не знаю, что делать. Приходи, пожалуйста»… Вот.
Ей-богу, это было, кажется, самое потрясающее «дежа вю» за всю мою жизнь. Две сцены рифмовались, как близнецы, да не абы какие, а сиамские. Вадик физически не мог в тот момент звонить Дине — ну или по крайней мере не мог звонить с челышовского телефона, а память дининого телефонного аппарата неоспоримо свидетельствовала именно о таком звонке — и тем не менее позвонил. Дина не звонила Вадику в ночь своего якобы самоубийства, о чем я догадывалась и без ее слов, просто исходя из свойств атропина — и все-таки звонила.
Даже если бы я еще раньше не сообразила, в чем секрет, то уж теперь все было ясно, как майское утро. Ильин, судя по разъяренным взорам, бросаемым на мою персону, тоже уже сложил два и два. Вячеслав Платонович напрягся и даже привстал из кресла, точно собрался в следующую секунду куда-то бежать.
34. Н. Карамзин. Скучная история.
— Львовна, я тебя сейчас придушу, прямо при свидетелях, — прошипел Никита, — Уже докладывай.