Он уже хотел повернуть назад, но тут мужчина повернул голову. Красивая голова, белокурые волосы. Он издал вскрик экстаза, и голос выдал его.
— О Господи!..
Трагер попятился. Это Лукьен, а лежащая в его объятиях женщина — никакая не кухарка. Глаза Трагера округлились при виде королевы Кассандры, чья грудь была обнажена, а лицо исказилось от страсти. Эта картина словно впечаталась в сознание Трагера. Он потряс головой, словно отгоняя наваждение. Но потом снова посмотрел туда — парочка никуда не исчезла.
Трагер со всех ног кинулся к коню, вскочил на него и взял в руки поводья, увлекая за собой вторую лошадь. Он ехал быстро, но тихо, не желая, чтобы его увидели или услышали. Теперь у него есть драгоценная тайна, и Трагер не желал с ней пока расставаться.
— Ох, капитан, значит, все это время у вас рыльце было в пушку!
12
Возвращение Акилы домой не было триумфальным. Его не приветствовали музыканты, не звучали фанфары. Как всегда, на улицах Кота кипела торговля; все словно забыли о возвращении короля. Королевская карета, сопровождаемая почетными стражами, тихо въехала в столицу, послав лишь одного герольда в Лайонкип. Сам Акила в одиночестве растянулся внутри кареты. Поездка оказалась утомительной, и он был рад оказаться дома. К его великому удивлению, турне доброй воли провалилось. Его тепло приняли в Марне и Ганджоре, но в Норворе отнеслись холодно и настороженно, и это поразило короля. Акила не послал эмиссаров, извещающих о его прибытии, поэтому не знал, что король Мор разгневан договором с Рииком, и ему пришлось испытать недовольство и раздражение старого правителя самому. И теперь, вместо помпезного возвращения победителя, король Акила крался, словно тать в ночи, стыдясь показать лицо. Сегодня вечером он столкнется с последствиями поездки. Ему придется собрать канцлеров и сообщить, что сказал король Мор — между государствами может разыграться война.
— Какой глупец… — пробормотал он, закрывая глаза, пытаясь спрятаться от невыносимой головной боли. — Слишком поспешно…
Он все делал слишком поспешно, и его пылкие, ребячливые поступки сослужили дурную службу. Норвор всегда поддерживал Лиирию против Риика, уверенные, что их собственные притязания на реку Крисс будут удовлетворены в любой момент. Но Акила слишком озаботился миром с Рииком, едва ли вспомнив о Норворе.
«А теперь они готовятся к войне, — подумал он. — Какой же я болван!»
Он снова открыл глаза и осмотрелся. Вдалеке возводимое здание библиотеки, медленно поднимающееся над холмами. Акила вздохнул: будет ли достроен Собор? Незавершенное здание напомнило ему себя самого — безрассудный, ребячливый, незрелый — таким он воспринимал себя с недавних пор, и барон Гласс, он уверен, не замедлит напомнить об этом. Акила страшился встречи с Глассом так же сильно, как стремился увидеть Кассандру. Недели в пути уничтожили хорошее настроение Акилы, заставив его изголодаться по близости. Он представил, как пахнут волосы Кассандры. Сегодня, после совета, он ляжет с ней в постель.
«Она делает из меня мужчину», — подумал он.
Тем же вечером Акила и Кассандра ужинали вдвоем, и он рассказал ей о том, что произошло в турне. Она отстраненно слушала, едва прикасаясь к пище. Акила заметил ее отсутствие аппетита, но королева лишь рассмеялась в ответ на заботу. Она казалась рассеянной и выглядела неубедительной, когда сказала, что рада его видеть. Акила не обратил на это внимание. Он снова с ней и рад этому чрезвычайно. Тихий семейный ужин позволит подготовиться ко встрече с канцлерами, собравшимися в зале совета. По сообщению Грэйга, барон Гласс уже прибыл и жаждал присутствия Акилы. Но король не спешил с едой. Он почти все объяснил Кассандре, включая опасность войны с Норвором. Молодая королева кивнула.
— Вы справитесь с этим, — уверила она, спрятав лицо за винным бокалом. В комнате стало тихо.
— Ваша красота принесет мне удачу, Кассандра, — сказал Акила, обходя стол и беря ее за руку.
— Нет, — ответила Кассандра. — Я не нужна вам.
— Будь вы со мной в Норворе, вы бы очаровали этих надменных кретинов и особенно старого дурака Мора. Ни один мужчина не устоит против вас, Кассандра.
Глаза Кассандры расширились.
— Что?
— Вы — драгоценны, вот и все, — Акила встал из-за стола. — Я должен идти. Нельзя заставлять Гласса и остальных ждать слишком долго. Они жаждут моей крови. — Он склонился и поцеловал жену в лоб. Она почувствовала холодок на коже. — Спокойной ночи, любовь моя. Мне придется отсутствовать какое-то время.
Он сделал шаг, но Кассандра остановила его.
— Акила…
— Да?
Она замешкалась, но потом произнесла:
— Я рада, что вы дома.
Для Акилы эти слова звучали, словно музыка.
— Мы слишком долго были вдали друг от друга, дорогая. Но теперь я вернулся и больше никуда не уеду.
В ее глазах зажегся странный огонек.
— Не уезжайте, — прошептала она. — А сейчас — счастливо. И не бойтесь барона Гласса.
— Не бояться? Кассандра, я его не боюсь.
— Хорошо. Тогда — удачи.
Когда Акила ушел, Кассандра долго ждала в опочивальне. Служанка унесла остатки трапезы, вежливо спросив, что делать с нетронутой пищей: фазан был очень свежий, его только что поймали охотники. Кассандра не ответила на вопрос, лишь улыбнулась и попросила найти Джансиз.
— Пусть придет в мою библиотеку, — велела она и покинула покои.
В библиотеке было большое окно, украшенное вставками из цветного стекла, бросавшими разноцветные блики на противоположную стену. Обычно это происходило при ярком солнце. Теперь же светила луна. Кассандра упала в бархатное кресло и, ожидая Джанкиз, рассматривала причудливую игру света. Приезд Акилы увеличил ее вину в тысячу раз, и теперь ей едва ли удавалось относиться к себе без отвращения. Такой хороший человек, и ноша его нелегка. Она же так легко предала его и продолжает делать это почти каждую ночь, наслаждаясь минутами страсти с Лукьеном, вместо того, чтобы ждать мужа. Что же она за чудовище? Не находя ответа, Кассандра проклинала себя. Надо же, а ведь прежде она считала себя находчивой.
«Но быть находчивой — зловещий дар», — подумала она. Это открытие заставило ее вздрогнуть. Это значит — быть настоящей сукой или предавать своих близких, как Лукьен. Акилу находчивым не назовешь. Он отличается нравственностью, что не сочетается с хитроумием и изобретательностью. Вот почему Акила лучше, чем Лукьен. Даже Лукьен это знал, и горькая правда мучила его.
Но, несмотря на муки, они не могли остановиться. И Кассандра боялась, что ничто их не остановит, какие бы страдания не были уготованы ее душе.
Джансиз долго не появлялась. А, придя, обнаружила Кассандру безучастно глядящей на цветное стекло, за которым засыпал город. По щеке королевы катилась слеза, но она будто не замечала ее. Она хотела, чтобы Джансиз убедилась, как жестоки ее мучения.
— Я ведь не чудовище, Джан, — прошептала она, не поворачиваясь. — Я просто… в ловушке.
Джансиз подошла ближе и положила руку на плечо Кассандры. Та почувствовала облегчение от того, что ее не распекают, а просто даруют ласку. Она едва не разрыдалась.
— Видела бы ты его, — продолжала она. — У него столько дел, может быть, даже воевать придется, но при виде меня он вспыхивает словно светлячок.
— Он хороший человек, — согласилась Джансиз.
— Лучше, чем я заслужила.
Кассандра не могла смотреть в лицо подруге, поэтому ждала ее совета, не поворачиваясь. Джансиз гладила юную королеву по плечу, и мягкое прикосновение сменилось более жестким.
— Вы должны остановиться, ты и Лукьен, — сказала она. — Акила вернулся. Теперь пора посвятить себя ему одному.
Кассандра помотала головой.
— Я не могу.
— Кассандра, ты должна, — Джансиз обошла вокруг кресла, чтобы видеть ее. — Все, хватит. Вы оба насладились друг другом, теперь пора заканчивать с этим. Сегодня.