У Кассандры не было слов для объяснений, да они и не требовались. Как можно объяснить любовь? Все сказанное Джансиз было правдой, но любовь, подобная этой, не подчиняется логике. В ней нечто сверхъестественное. Как лунатизм.
— Я не хочу заканчивать с этим, — сказала Кассандра. — Я не настолько сильна.
Она говорила это, и слезы катились у нее по лицу, она чувствовала их соленый вкус во рту.
Когда Акила шел по замку, стояла странная тишина. Зал совета находился на другом конце здания, неподалеку от главных ворот. Акила рассматривал трон как еще одну ловушку власти. Он предпочитал общаться с канцлерами на равных, даже если они не были таковыми. Он стал королем по праву рождения, управляя министрами в канцеляриях, но вовсе не стремился злоупотреблять властью, даже в отношении барона Гласса.
Акила увидел Трагера, когда был на полпути к залу совета. Лейтенант был один, он стоял, сложив руки на груди. При свете факела было хорошо видно его лицо с застывшим странным выражением.
— Милорд, добро пожаловать домой, — с легким поклоном проговорил он.
— Спасибо. Разве вы не будете в зале совета вместе с остальными?
— Буду, милорд, но вначале я хотел бы поговорить с вами наедине, — Трагер огляделся, понизив голос до шепота. — Это важно.
— Я занят с канцлерами, Уилл. И очень спешу.
— Я знаю, милорд, но это заинтересует вас, — настаивал Трагер. Он преграждал путь Акиле. — У меня для вас новости.
— Разве это не может ждать? Ты действуешь через голову Лукьена. Это неподобающий поступок.
В глазах Трагера застыла усмешка.
— Неподобающий… хм… — Он подумал минуту. — Нет, я все же лично сообщу вам это, милорд.
— Хорошо. Тогда после встречи. А теперь, ты не возражаешь? — он отодвинул Трагера в сторону. — Лукьен уже там?
— Да, — отвечал Трагер, следуя за ним. — И барон Гласс, и канцлер Хогон.
— А Нилз? За ним я тоже посылал.
— Он там, вместе с д’Мараком.
Акила кивнул. Нилз разумный человек, он поддержит его против Гласса и Хогона. Хогон тоже умен, но у него другой темперамент, а еще он старый друг барона Гласса. Эти двое всегда держатся вместе и почти всегда соглашаются друг с другом. Будучи военным канцлером Лиирии, Хогону приходится отвечать за все, связанное с войной, включая королевскую гвардию. Акила был рад, что пригласил на встречу Лукьена. Он знал, что Лукьена они послушают. Раз Бронзовый Рыцарь на его стороне, с ним станут считаться.
Трагер шел за королем по пятам, словно послушный пес. Дверь в зал была открыта, и Акила почувствовал дымок от трубки Гласса. Сквозь шум до него доносились отдельные голоса. Трагер вошел первым, объявив о приходе короля.
— Король Акила, — просто сказал он.
Все встали вокруг овального стола, все, кроме барона Гласса, который расхаживал по залу. Он повернулся к Акиле, и на лице его не было ни улыбки, ни злости. Чтобы не показать, что ему страшно, Акила нахмурился. Все канцлеры и их помощники поклонились ему. Акила протянул руку каждому, пробираясь к креслу, немного большего размера, чем другие. Воздух был спертым, и удушливый табачный дым заполнял комнату. Гласс поклонился королю последним. Тот коротко кивнул. Лукьен, однако, широко раскинул объятия, принимая в них друга и короля.
— Акила, как я рад видеть тебя, — воскликнул он, расцеловав его в обе щеки. — Добро пожаловать домой.
Акила улыбнулся. Ему приятно было внимание друга.
— Я скучал по тебе, Лукьен, — он похлопал капитана по спине и прошептал: — Спасибо, что пришел.
Как всегда, кресло Бронзового Рыцаря стояло справа от королевского. Он уселся тотчас после короля. Канцлеры и министры поступили так же. Барон Гласс сел последним, к тому же сделал это с шумом. На лице военного канцлера было написано беспокойство, как будто он уже слышал новости Акилы. Нилз с помощником сели в дальнем конце стола, оба в обычных серых мантиях. Канцлер Сарк вообще устроился особняком, рядом с ним — трое молчаливых министров финансов. Трагер, вместе с Бреком и Лукьеном, сидел возле Акилы. От тесноты и духоты молодого короля подташнивало. Слуги накрыли на стол, принеся кувшины и кубки. Акила осушил свой перед тем, как начать говорить.
— Спасибо всем, что пришли, — наконец, выдавил он. — Знаю, что все случилось быстро, поэтому благодарен за ваш отклик. У меня есть новости и, полагаю, стоит их выслушать.
— Без сомнения, плохие, иначе вы бы подождали до завтра, — вмешался барон Гласс.
Акила весь сжался.
— Боюсь, вы правы. Это зловещие новости. Мое турне доброй воли обернулось иным, чего я не ожидал. Оно… привело к беде.
Канцлер Хогон наклонился вперед.
— К какой беде, милорд? — Он, не мигая, смотрел на короля бесцветными глазами.
— Норвор, — коротко сообщил Акила. — Король Мор оскорблен моими мирными инициативами с Рииком и недоволен, что мы перестали контролировать риикан.
— Недоволен? — спросил Гласс. — Вы намекаете на то, что он зол, верно?
Акила кивнул.
— Верно.
— Насколько зол? — спросил Хогон.
— Настолько, что готовится развязать войну.
— Я так и знал, — проговорил Гласс. Он ударил кулаком по столу. — Король Акила, разве я не предупреждал вас? Не предостерегал против поспешной поездки?
— Я не мальчишка, — прошипел Акила. — Да, вы предостерегали меня. Но я нисколько не жалею о мире с Рииком. А вы?
Выпустив облако дыма, Гласс посмотрел на кубок с вином и ничего не ответил.
— А теперь послушайте, — сказал Акила. — Я не собираюсь спорить. Я созвал совет лишь потому, что вы должны знать об угрозе Мора. Он сказал, что не позволит осуществить нашу сделку с Рииком и собирается отобрать Крисс у Риика, поможем мы ему в этом или нет.
— А Лиирии он угрожал? — спросил Хогон.
Акила замешкался. Об этом он не говорил еще ни одной живой душе, даже Кассандре.
— Да. Сказал, что соберет войска на норворском берегу реки и, если мы переберемся через реку и поможем Риику в обороне, они атакуют нас.
— Подлая змея! — воскликнул Хоног. — Как он осмелился говорить с вами таким образом, вы ведь король Лиирии!
— А он — король Норвора, — возразил Акила. — Честно говоря, не думаю, что мой титул впечатлил его. Я ожидал, что он примет меня, как друга, а не как правителя. А вместо этого — холодный, прямо скажем, ледяной прием. Ну что ж, так продолжаться не может. Мы не позволим Норвору выступить против Риика, не позволим сорвать договор и лишить нас прав на Крисс.
Барон Гласс покачал головой:
— Я предупреждал вас.
— Нам нужен план, барон Гласс, — настаивал Акила.
Гласс взглянул на него.
— Вы упрямец, король Акила.
Акила замер в испуге. Лукьен поднялся на его защиту.
— Извините меня, барон Гласс, но вы не можете отдавать приказы, — сказал он. — Помните, вы говорите с королем.
— Нет, Лукьен, — сказал Акила. — Пусть говорит. Продолжайте, барон. Пусть яд покинет ваше тело.
— Очень хорошо, — Гласс встал. — Я предупреждал вас по поводу рииканского мира, король Акила. Говорил, что вы слишком спешите и что вам следует хотя бы поделиться с королем Мором своими планами. Но вы меня не слушали. Тогда я снова предупредил вас — по поводу турне доброй воли, и вы вновь отклонили мой совет. — Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой. — Вы считали меня желчным стариком. Думали, я завидую вам из-за трона в таком молодом возрасте…
— Но это не так, — протестовал Акила.
— Так, так. Но я не завидовал вам, милорд. Вы мой король, и я служу вам так верно, как могу. Но вы вообще никого из нас не слушаете. Всегда делаете, что хотите, считая ваших верных слуг глупцами. Но мы не желчные старики, милорд. Мы опытны, и нас стоит послушать. Ваш отец так и поступал.
Акила сидел, откинувшись в кресле, и чувствовал себя маленьким и жалким. Упоминание об отце разрушило возведенную им защитную стену, и ему внезапно стало казаться, что он остался нагишом на глазах у всех, униженный этими людьми, чье назначение — служить ему.
Он не оценил честности барона.
— Хорошо, — вздохнул Акила. — Вы высказались, барон. А теперь — дайте же мне совет. Что нам делать с королем Мором, как вы считаете?