— Я встречался с ней. Видел ее в ночь лунного затмения и потом разговаривал с ней. Она все мне рассказала, Фиггис.
Фиггис не мог поверить ушам.
— Ты смотрел на нее?
Гилвин кивнул.
— Нет никакого проклятия, — просто сказал он. Потом вздохнул, и этот вздох выдал всю его боль и смятение. — Ох, Фиггис. Почему же ты ничего не рассказал мне?
Старик не отвечал. Он не спускал глаз с записки.
— Не могу поверить, — шептал он. — Никакого проклятия.
Гилвин почувствовал укол жалости к наставнику. Ошеломляющая новость заставила Фиггиса побледнеть. Гилвин подошел и взял старика за руку, бережно усадив его в кресло. Они вместе положили послание Кассандры на стол.
— Оно адресовано не тебе, — объяснил Гилвин. — Кассандра написала его кое-кому другому.
Фиггис удивленно посмотрел на него.
— Кому же?
— Я скажу, но не сейчас. Вначале, я хочу знать, правду ли она рассказала мне. Королева утверждает, что ты все знаешь, Фиггис. Говорит, ты все объяснишь мне и сможешь доказать правдивость ее рассказа. — Гилвин присел на краешек стола. — Но мне уже не нужны доказательства. Я вижу, что все это правда, судя по одному лишь твоему виду.
— Это было тайной, Гилвин. Я поклялся Акиле, что никогда никому не расскажу об этом, — голос старика звучал тише, чем потрескивание свечи, как будто он совершал самое важное в своей жизни признание. — Если бы я рассказал тебе — или кому другому — Кассандра оказалась бы в беде.
— Поэтому ты допустил такой ход событий? — спросил Гилвин. — Позволил королю держать ее взаперти, точно узницу? Позволил жителям Кота считать ее старой каргой?
— Не тебе меня обвинять, — резко бросил Фиггис. — Иного пути не было. Никто из нас не думал, что это затянется так надолго. Мы считали…
Фиггис замолчал на полуслове, но Гилвин понял, о чем он умолчал.
— Я знаю про амулеты, Фиггис. Королева Кассандра показала мне тот, который она носит. И сказала, что ты искал другой амулет шестнадцать лет.
Старик захихикал.
— Ее история завораживает, не так ли? Что ж, должен признаться, все это правда до последнего слова. Она не лжет, Гилвин. Она королева. И теперь, вероятно, она уже все сказала остальным.
— Нет. Я единственный, с кем она видится. Она общается со мной, потому что ей нужна моя помощь.
— Я уверен, ей нужна твоя помощь для побега, верно? Эта записка — кому-то ее нужно передать?
Гилвин улыбнулся.
— Фиггис, это не то, что ты думаешь.
— О, я уверен в этом. Понимаешь ли, мне все известно о Кассандре. Я ждал этого дня шестнадцать лет. Мне даже не нужно читать эту записку, чтобы узнать, что в ней. Она для Лукьена, не так ли?
Гилвин был потрясен способностью старика к ясновидению.
— Откуда ты знаешь?
— Хм, интересно, насколько королева доверяет тебе, Гилвин? Она рассказала тебе о Лукьене?
— Да. Сказала, что его изгнали из города, но я это уже знал. И сказала, будто вы с ним ездили в Джадор за амулетом. Она называла этот амулет Оком Господа. Это правда, Фиггис? Вы с Лукьеном действительно были в Джадоре?
— Да, хочешь верь, хочешь, нет, — усмехнулся наставник. — Я был тогда много моложе и в гораздо лучшей форме. А что еще она рассказывала тебе? Говорила, что они с Лукьеном были любовниками?
Брови Гилвина взлетели вверх.
— Любовниками? Она сказала, что они были друзьями.
— Именно из-за этого Лукьена изгнали из города, — объяснил Фиггис. — Он влюбился в Кассандру, а она — в него. Когда Акила обнаружил правду, она разбила его сердце. И навсегда изменила его. Некоторые люди считают, будто тяжесть правления свела его с ума. Но это не так. Он мог вынести все, если бы Лукьен и Кассандра вели себя иначе. Он любил их обоих, а они предали его. Вот почему он стал таким, какой есть.
В голосе Фиггиса звучала неподдельная грусть. Гилвин придвинулся ближе.
— Почему же ты мне этого не рассказывал? — спросил он. — Тебе следовало доверять мне. Все это время я спрашивал тебя о короле, а ты не говорил мне правду. Ты лгал мне.
— Мне приходилось это делать. Я должен был защитить тебя. Ты и не представляешь, каков Акила. Он давно уже не Акила Добрый. Узнай ты правду, ты бы попал в беду. Я в безопасности лишь потому, что Акила нуждается во мне. Но насчет тебя — я не стал бы рисковать. Ты не знаешь, на что способен Акила, — он с сожалением покачал головой, но вдруг вспомнил: — Так ты сказал, проклятия не существует?
Гилвин пожал плечами.
— Так говорит королева. Я увидел ее в первый раз несколько дней назад, и с тех пор с ней все в порядке. Амулет по-прежнему хранит ее. Она утверждает, что болезнь не тронула ее.
— Потрясающе. И она все так же молода?
— О, да! Достаточно молода, чтобы одурачить меня. Я ведь принял ее за горничную.
— Она была прекрасна, — заметил Фиггис. — И осталась такой, я уверен. — Тут его глаза подозрительно сузились. — Так не в нее ли ты влюбился намедни?
Лицо Гилвина стало пунцовым.
— Да, — признался он.
Это признание вызвало у Фиггиса истерический хохот.
— Ничего смешного нет! — заорал Гилвин. — Она выглядела как моя ровесница! Откуда же мне было знать, что она королева?
Фиггис отер слезы с глаз.
— Извини, — проговорил он между приступами хохота. — Ты прав. Ничего смешного.
Но не мог прекратить смеяться.
— Ах, прости меня, мальчик, — наконец, выдавил он. — Но я смеялся впервые за много дней. Ты прав, это не шутка. Правда в том, что ты до сих пор не знаешь всего.
— Да нет же, знаю. Ты едешь в Джадор искать второй амулет. Ты думаешь, что он в Гримхольде.
Фиггис нахмурился.
— Боже, ты знаешь слишком много. Кассандра рассказала тебе?
— Да, но могла бы и не рассказывать. Я многое понял, когда подслушал твой разговор с генералом Трагером. Вот почему Кассандра хочет найти Лукьена. Хочет вернуть его, чтобы он увез ее из Лайонкипа. И вместе с ним планирует отправиться в Джадор до того, как выйдут армии Акилы.
— О Небо, — простонал Фиггис. — Все хуже и хуже.
— Но ведь нужно что-то делать, — сказал Гилвин. — Иначе джадори сметут с лица земли.
— Думаешь, я этого не знаю? В чем, по-твоему, я пытаюсь убедить Акилу? — расстроенный, Фиггис сгреб книги в кучу и отодвинул их в сторону. — Джадори — мирные люди. Акиле это известно, но он не обращает внимания. Ему нужен амулет, и он ни перед чем не остановится, лишь бы найти его.
— Так, может быть, он ищет не там, — нервно произнес Гилвин. — Я имею в виду, ты уверен, что он в Гримхольде?
Фиггис внимательно посмотрел на ученика.
— О чем ты говоришь?
— Фиггис, мне нужно кое-что сказать тебе. Обещай, что ты не сойдешь с ума, когда услышишь.
— Я и так безумен, Гилвин. Так скажи мне.
— Думаю, я знаю, где второй амулет. Похоже, я видел его.
— Что?! — кровь прилила к лицу Фиггиса. — Ты видел второе Око Господа? Где?
— Фиггис, успокойся, — Гилвин поднял руку. — Я не уверен, что это тот же самый.
— Где? — не отставал Фиггис.
— В Коте, с неделю назад. Когда я потерялся, помнишь?
— Помню. Продолжай.
— Ну вот, я затрудняюсь точно сказать. Всего и не упомнишь. Но знаю точно: там была женщина. И мужчина, гигант. И много света.
— О, помедленней, прошу тебя. Ты говоришь неразборчиво. Сядь-ка и поведай мне все по порядку. Ничего не упусти.
Гилвин сел, пытаясь собраться с мыслями. Но всякий раз, когда он пробовал освежить в памяти события в аллее, его мозг словно тучами заволакивало.
— Очень трудно, — покачал он головой. — Оно будто ускользает от меня. Не дается.
— Что не дается? — не понял Фиггис.
— Моя память. Иногда я вижу все отчетливо, но, когда пытаюсь рассказать… Что-то мне мешает. Я не знаю.
— Гилвин, расслабься и расскажи мне все, что вспомнишь, хорошо? Где ты видел амулет?
— В Коте, — повторил Гилвин.
— У мужчины и женщины?
Гилвин кивнул.
— А кто они, ты не знаешь?
— Не знаю, — подтвердил Гилвин. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить внешность незнакомцев. Но все, что сумел вспомнить — это то, что они выглядели очень необычно. — Фиггис, я думаю, они заколдовали меня. Я не могу вспомнить!