Се - истина, и ты напрасно нас затеваешь обмануть... Отдай свою любовь, и ясно, что твой до звезд продлится путь.
Отдай ее, и слава грянет, и деньги полетят дождем... И каждый камень будет пряник на розовом пути твоем.
И каждая из лучших женщин твоей готова будет стать... Но эту - нам отдашь. Я вечен - и я дождусь, е... м...!
Но эта - точно наша. То-есть, ты сам о ней тогда не знал?.. ...И я проснулся - темный поезд... в окне - неведомый вокзал.
23.
С нами в вагоне ехала группа студентов: юноша с бородищей не по годам, юноша с усиками и жиденькой эспаньолкой, как у актера, играющего комическую роль короля, и три девицы. Все в синих китайских ватниках и унтах. У них не было ни гитары с собой, ни, к счастью, магнитофона с громкой музыкой. Они читали, передавая другу, ксерокопии печатных текстов, помечали в блокнотах.
Из их слегка хвастливых разговоров мы с Наташей узнали - они с биофака НГУ, готовят для всемирной организации "Гринпис" отчет о положении дел вокруг нефтяных поселков Западной Сибири. Завтра летят на север Тюменщины, на платформу с названием Южная. Наверное, кто-то в шутку так назвал. - А полетим вертолетом, - объявила самая строгая на вид студентка, в тяжелых очках, с тонкими губками. В наши времена несомненно она была бы комсорг. - А не дорого?.. - спросила вдруг Наташа. - Сейчас же тонна керосина шестьсот или даже больше долларов... Я был удивлен - знает о таких вещах. Конечно, от НЕГО знает, который вот так, время от времени, напоминал и будет напоминать о себе... - Дорого, но не для таких, как Алик Концевич, - внушительно произнес бородатый. - У него даже самолет есть. Хочет получить права. Но только не у нас - в Италии. Там дешевле. - А кто это? - теперь уже я ввязался в разговор.
- Не слышали про Концевича?! Президент фирмы. Он нас и повезет. Сойдем на полустанке "Еловка" и - тр-р-р.
Одна из девушек, завистливо смотревшая на браслет Наташи (там как бы две золотые змейки сплелись, и четыре голубых камушка сверкают), вздохнула:
- Холостой, знает три языка.
- Главное не это! - сердясь, заговорил парнишка с усиками и бородкой. - Не побоялся пустить на свою территорию. Другие нефтяные бароны от нас, от экологов, как черт от ладана!..
По вагону шли два милиционера. Я напрягся. Если это люди Мамина, мы пропали - у них наверное есть наши фотографии. Милиционеры были угрюмы, небриты, вот остановились возле босого пьяноватого парня, который изображал перед соседками, что открывает пивную бутылку "глазом" - зажав жестяной колпачок меж скулой и бровью. Парень поставил бутылку на стол, смирно опустил руки, милиция прошла мимо.
"Может, нам с этими экологами и поехать? - подумал я, незаметно для прочих подмигивая Наташе. - В тундре нас никто не найдет."
- А как вы думаете, рабочие ему нужны?.. - спросил я. Я не решился сказать "музыкант" - вдруг студенты, любопытствующий народ, смотрели передачу "Час пик".
- Вряд ли, - значительно нахмурился широкобородый. - Он хорошо платит. К нему только по контрактам едут... Я зевнул и вызвал взглядом Наташу в тамбур посоветоваться. Если мы сойдем на полустанке, а вертолета еще не будет, придется ждать. А поезд уйдет. Что ж, не возьмет нас "барон" к себе - купим билеты на другой поезд и дальше покатим. - Как думаешь? - Ты мой муж, ты и решай... - рассудительно сказала Наташа. Рано утром мы сошли вместе со студентами возле заметенного до крыш крохотного поселка Еловка. Старики, скрипя деревянными лопатами, вычищали коридоры в сугробах. Сладкий древесный дым пьянил как водка. Ровно в одиннадцать по местному времени в сверкающем синем небе показался вертолет, он сделал круг, снизился над единственной улицей и поднял снежную бурю вокруг. Он завис, работая винтами, мягко присев лыжами на белый наст, не давая им провалиться. Открылась дверца - вылез, чуть пригибаясь, в легкой белой курточке и джинсах моложавый мужчина. Он, улыбаясь, быстро перебрасывая глаза, осмотрел девушек. И мою Наташа тоже. - Ну, отдаетесь в рабство? - спросил. - Прошу. - Но дело в том, что они не наши, - девица, которая раньше была бы комсоргом, показала на нас. - Он рабочий. И с таким высокомерием она это сказала... - Не совсем. У меня секретный разговор! - Я успел вклиниться во-время, ибо на лице хозяина вот-вот могло возникнуть выражение смертельной скуки. - Можно вас на семь секунд? То ли Концевича заинтриговали неожиданные "семь секунд", то ли Наташа понравилась... Смуглый, быстрый, он поиграл губами и шагнул в сторону. Я, стоя спиной к студентам и грохочущему вертолету, внятно прокричал: - Я - скрипач! Окончил консерваторию! Но могу делать и черную работу. - Лишь бы он не вспомнил про скрипача, о котором говорил по телевизору Мамин ( удивительное дело, народ запоминает именно такие слухи - кто украл, кто увел!). И поэтому я торопился с новой информацией. - Нам не дала пожениться ее мама. (Ах, надо было сказать не "мама", а "мать". "Мама" тоже опасное слово - близко к "Мамину".) Богатая стерва, директриса магазина. - Я врал и бил наверняка. Моему собеседнику, крутившему миллионами долларов, была, я думаю, смешна фраза о богатой матери Наташи. Так и оказалось. - Деньги... какая чушь собачья. Что выше любви? - У него запел в нагрудном кармане телефон. - Сорри. - Достал трубку, оскалился, как это делаю я, вслушиваясь. - Да. Сейчас еду. - И подмигнул с улыбкой, как заговорщик. - Альберт Иваныч. Будете моим личным музыкантом? А твоя жена - фрейлиной? Летим. "Там разберемся..." - я вскинул на спину рюкзак, схватил чемодан и повел под руку Наташу к елозящему на снегу вертолету. Что нас ждет? Внизу проплывали нефтяные вышки. Горел над трубами газ. В голове неотвязно гремела очередная песенка из ресторанного репертуара: "Стою я раз на стреме... держу в руке наган... И вдруг ко мне подходит неизвестный мне граждан... Он говорит: - В Марселе такие кабаки! Такие там мамзели, такие бардаки! Там девочки танцуют голые, там дамы в соболях... лакеи носят вина, а воры носят фрак..." И еще вспомнилась: "Постой, паровоз, не стучите, колеса..." Когда я теперь увижу маму родную мою, отца, сестренку?.. Внизу показался красный кирпичный городок на снежной целине с серыми надутыми полосами грязи, круглая площадка с флажками по краям, к которой, завалясь на бок, вертолет и устремился.
Нас встречали две машины со включенными фарами - синий длинный "форд" (вроде микроавтобуса) и "мерседес". Наташу и меня Концевич посадил в "медседес", а студентов - в другую машину. Жить всем нам предоставили номера в гостинице "Парадиз" для приезжих специалистов. Если бы не знать доподлинно, что мы вблизи полярного круга, ни в жизнь бы не поверил, что в тундре может быть такое великолепие: мебель-ампир из черного дерева, в ванной белый кафель, "лунные" шторы, телевизор "SONI", холодильник со спиртными напитками и минеральной водой. - Отдыхайте, вечером ко мне в офис на собеседование. В шесть вечера здесь уже темно, как ночью. Мы с Наташей пришли в длинное, старое здание с освещенным флагом российской федерации над крыльцом. Но и внутри все сверкало пластиком и зеркалами. На втором этаже в середине огромного кабинета сидел Концевич. Кивнув на черные кожаные кресла, он сказал: - Итак-с. Будут приезжать гости - вы... Алексей Иваныч?... играете, услаждаете слух. Пируем в ресторации - также... услаждаете... Плачу сто баксов в неделю... думаю, чаевые у вас будут не меньше. - Он повернулся к Наташе на крутящемся стуле с прямой спинкой. - Теперь с вами. На компьютере не работали? - Клавиатуру знаю, - изумила меня в который раз моя малышка. - Файлы могу находить. А вот насчет программ... - С программой поможем. Главное - нет программы партии. В зале смех. Будете тексты набирать и печатать. И по телефону отвечать. Как можно более нежно: "Алёу?.." Если не нежно, мне не нужно. - Он рассмеялся, вскочил. - Но это - днем. Он набрал номер. - Ты дома? Мы едем. - Отключил связь. - Муш-ш-ш покажет класс игры, а вы с мадам познакомитесь. Будете при ней, когда надо... а если что - выходить на меня по этому телефону. - И он протянул Наташе трубку с антенной. - Дарю. Вот так раскрывается, так закрывается. Можете по межгороду звонить... своей сердитой маме. - Концевич подмигнул мне. - Авось, простит, если узнает, что вы у меня работаете... В Сибири три человека, которых все знают... это я, это Россель на Урале и это... как его, бандит Мамин. Но в него вроде бы опять стреляли на днях... - И он посмотрел на меня и на Наташу с каким-то особенным интересом ( или это теперь мне так кажется в разговорах с кем угодно?). - Стреляли?.. - вырвалось у меня. И я постарался рассмеяться. - Я как-то видел по телеку... у него же сто охранников. И у самого, наверное, оружие в кармане... - Я все это говорил медленно, изображая пальцами пистолет, чтобы Концевич слушал меня и не оглянулся бы опять на Наташу - я думал, сейчас она упадет. - Если очень надо кого-то убить, убьют. - Произнес Концевич, гримасничая в такт щелчкам ключа, запирая кабинет. - Не во второй, так в третий раз... Против лома нет приема. Как там можно сочинить дальше? Против пули нет пилюли...