- Не, мы недавно ужинали, – сказал Рилан, указывая на лошадку. – Я могу ещё яблок дать, если хочешь. И сыра.
- Давай, если тебе не жалко, – настроение у Ривелсеи быстро улучшалось. Она с удовольствием ужинала и отдыхала от долгого пути. Поев, она достала кожаную фляжку с купленным ею в Цитадели напитком, который считался чисто ратлерским и состоял из трёх равных частей сока какой-то сладкой травы, воды и вина. Он быстро распространял тепло по всему телу и наполнял разум спокойствием и умиротворённостью.
- Живу я пусть без роскоши, – говорил Рилан, – но всё-таки нормально. Недавно домик себе новый купил, маленький, уютный. И дверь сам сколотил из досок и краской жёлтой покрасил. Только бываю я там раз в неделю, не чаще, и делать ничего не успеваю. Мне жениться бы пора, да всё никак не надумаю. Вот тебя встретил, снова мысли такие в голову полезли. И дядя мне всё говорит: женись да женись. Видимо, и вправду надо.
- Вполне возможно, – ответила Ривелсея.
Рилан хмыкнул.
- Надо, оно, может, и надо, – сказал он, – да никого себе приглядеть не могу. Вот, Ривелсея, скажи честно: ты бы за меня пошла?
Такого вопроса Ривелсея не ожидала и потому долго не могла найти, что ответить, а Рилан ждал.
- Не знаю, Рилан. Если бы собиралась замуж, то может быть. Но я совершенно пока не собираюсь. Сейчас меня занимают совсем другие вещи.
- Но какие? – удивлённо спросил Рилан. – Какие ещё вещи могут занимать такую красивую молодую девушку?
- Рилан, вот скажи, ты знаешь в Анрельте человека по имени Дейвис?
- Ни разу не слышал, – ответил тот.
- Да? Я почему-то думала, что его все знают. Он посуду на Восточной улице продаёт.
- Дейвис? Посуду? Это кто, Стекольщик, что ли? В жизни не думал, что его так зовут! Конечно, ты права: Хитрого Стекольщика в Анрельте знают абсолютно все. А тебе-то вот только он зачем? Некоторые находят его довольно обаятельным, но это уж я не знаю, не сказал бы. Втираться в доверие он умеет, это правда, но и обманывать умеет не хуже. И не такой уж он молодой, кстати, ему уже за тридцать. А мне через год только двадцать шесть будет.
Ривелсея засмеялась. Рилан явно посчитал, что к Дейвису у неё дело личного плана и, возможно, почувствовал себя обиженным.
- Нет, Рилан, – сказала она. – Ничего личного. Стекольщик мне вообще-то не особо нужен, и дела у меня в Анрельте совсем другие.
- А какие, если не секрет? – спросил Рилан.
- Секрет, и к сожалению, Рилан, не мой. Вообще в Анрельт я еду не по своему желанию.
Рилан помолчал некоторое время.
- Таинственна, как ночь, – сказал он, – отважна и смела, и убегает прочь – секретные дела…
Услышав такую характеристику в свой адрес, Ривелсея так зашлась от смеха, что едва не свалилась с мешков на дорогу.
- Ты что, часто такие стихи сочиняешь? – спросила она сквозь приступы хохота, который у неё больше всего вызывали слова «таинственна, как ночь».
- Нечасто, но бывает, – сказал Рилан. – Что ещё делать в пути целый день? Или с Рябинкой разговариваю, или сочиняю что-нибудь. Вот ещё и про Рябинку сочинил: она понятлива, сильна, умна и хороша, и очень добрая она – лошадкина душа…
- Красиво, – оценила Ривелсея. – И очень хорошо. – Моя мама когда-то любила читать мне стихи, но это было уже очень давно. Особенно одно всегда очень любила: про ласточек что-то и про колокольчики… Но я уже даже не помню.
Ривелсея замолчала. Вспоминать родителей ей до сих пор было тяжело. Это чувство было единственным, которое не вытеснил из её разума ратлерский закон и ратлерская мощь. Сейчас она снова загрустила, и грусть эта была тёплой и красивой, как лёгкий весенний дождь.
Рилан тоже замолк, и слышно теперь было только дождь и перестук по каменистой дороге. Это успокаивало и навевало сон. Сырая ночь поднималась и веяла вокруг. Но Ривелсее не хотелось почему-то спать. Поэтому она лежала и всматривалась в ночь. Конечно, ничего он там не видела. Темнота была полной и исчерпывающей, и всё тонуло в ней. Небеса сверкали белыми сполохами далёких зарниц. Рябинка фыркала, отряхивая с себя воду. Вода лилась по дороге, и капли высекали из камней однообразный шелестящий звук.
Рилан о чём-то думал молча, то ли вспоминал что-то, то ли, всего вероятнее, размышлял насчёт своей внезапной попутчицы.
- Скажи, Ривелсея, а то, что ты едешь к Стекольщику, никак, случайно, не связано с последним происшествием? Мне просто дурь всякая в голову лезет, а вдруг ты дочь, например, или там сестра. Ведь мало ли как бывает…
- Что? – спросила Ривелсея. – Ты о чём? Я, знаешь ли, первый раз в Анрельт еду, и я не понимаю.
- Хорошо, если не понимаешь, – ответил Рилан. – Значит, и правда я глупости думал.
- А что случилось-то? – Ривелсея с негодованием подумала, что Совет Разума даже не потрудился ввести её в курс дел и последних событий, имеющих к ним непосредственное отношение. И даже болтливый Генрес ничего ей не сказал. Лучше бы поучал поменьше.
- Ничего особо хорошего. Стекольщик, знаешь ли, самая (по крайней мере, одна из самых) тёмная личность во всём Анрельте. И кто только у него не бывает, и с кем только он не связывается и не сотрудничает! И – никаких пятен, словно добропорядочный гражданин. У него в лавке недавно один человек погиб, ножом закололся. Конечно, не сам он закололся, это и дураку понятно, а только что ж ты сделаешь – ни свидетелей, ни улик, а у Стекольщика, понятно, алиби, он в то время на склад за посудой ездил. А человек тот, кстати, он самому Стекольщику другом был, вместе они что-то там делали, да и в гости ходили друг к другу. Уж как он убивался, как плакал! Вот и пойми его, искренне или притворно! Слишком непростой он человек, знаешь ли.
- А как ты узнал об этом? – спросила Ривелсея.
- Да об этом все знают, вокруг только и говорят что об этом да о том, как в Келироне какой-то торговец потонул, а он краску в Келдар вёз, так вся вода потом розовая была… А всякие происшествия там я не собираюсь вовсе разбирать, это пусть другие, те, кто поумнее, занимаются. Чтобы тут что-то понять, такие ведь мозги нужны!
«Спасибо!» – подумала Ривелсея. Она не считала себя очень умной, а свой интеллект выдающимся. Но Совет ей доверял, ну не ей то есть, а Генресу, который доверял ей, и волей-неволей нужно было исхитриться, чтобы никого не подвести.
- Ривелсея, а всё-таки мне почему-то кажется, что тебе ужасно одиноко. Вот скажи, разве нет? – спросил Рилан, полуоборачиваясь в её сторону.
- Не знаю, Рилан. Вообще-то, может быть. Но мы обычно не придаём значения своим чувствам, и даже одиночество вряд ли может нас мучить.
- Что-что? «Мы» – это кто? – спросил Рилан, а Ривелсея уже за миг до этого поняла, что сказала лишнее: просто забыла, с кем говорит, ей показалось почему-то, что говорит она с Айледом, которого не видела уже очень давно и который, разумеется, без труда понял бы значение этой фразы.
- Мы, – сказала Ривелсея. – Непонятные, загадочные девушки, появляющиеся тёмными ночами на больших дорогах.
Глава 14
Проснулась Ривелсея уже утром и уже в Анрельте. Поняла она это сразу же, когда открыла глаза и увидела в сером полумареве восходной дымки высокие здания и башни самого, как считали многие, крупного и красивого города на свете. Чем-то он напоминал, конечно, и Келдар, и Невильн, но сильно и отличался. Улицы Анрельта пролегали прямо и мощно, поражая своей шириной, здания громоздились по их краям как-то неуклюже и неправильно, но тоже с размахом и глобальностью, почти все в несколько этажей, из серого тёмного камня, и дороги вымощены таким же камнем. Деревьев росло повсюду много, но в беспорядке и без всякого принципа, совсем не то что в Цитадели. Но в общем Анрельт был всё же красив и приятен для всех, особенно для путешественников, уставших от дороги, плохой погоды и дикой, незаселённой местности.
Всё это Ривелсея заметила и оценила, конечно, не сразу, а со временем, когда вылезла из повозки, которая стояла у какого-то большого деревянного строения, и огляделась по сторонам. Из двух ночных знакомых один куда-то исчез, а вторая была привязана тут же неподалёку к дереву и, опустошив, видимо, уже кормушку с зерном, щипала молодую травку вокруг себя. При свете дня Ривелсея смогла первый раз заметить, что окрас Рябинки очень пёстрый и неровный и представляет собой трудновообразимую смесь серого, рыжего и белого. Рилана не было ни видно, ни слышно. Совсем исчезнуть он без своей лошадки по-всякому не мог, и Ривелсея решила немного его подождать. Во-первых, не хотелось исчезать не попрощавшись (когда они в следующий раз встретятся, если это вообще случится, нельзя было даже предположить), во-вторых, Ривелсея до крайности плохо представляла себе тот город, в котором находилась, по поводу чего в голову ей неоднократно приходила мысль, что она должна была потребовать у Совета или у Генреса, в крайнем случае, карту Анрельта. Ей таковой никто не дал, зато Генрес подробно её инструктировал, что прежде всего ей следует направиться на Речную улицу и найти там Аде́ста, союзника ратлерского клана, который за почётное право таковым считаться периодически принимал в своём доме рыцарей Ордена и предоставлял им жилище бесплатно. У него и следовало на время обосноваться и приступить к поискам. К поискам чего, Генрес не уточнил. Зацепкой должен был стать Стекольщик, неприятную историю про которого только что рассказал ей Рилан. Хотя что касается этого Стекольщика, то в нём самом, по-видимому, предстояло ещё разобраться, что, возможно, будет очень нелегко.