Приготовления были долгими, и обе стороны подготовились конкретно. Решающий день битвы настал в двадцать третий день весны пятого года до основания Ордена. Образ Мощи обложили со всех сторон и быстро выбили створки ворот, ведущих внутрь. Осаждающих было тысячи две, однако ратлеры без всякого страха вышли на бой и сократили это число почти на четверть, притом что вышли из крепости только двадцать пять человек. Но правитель Келдара, зная, что бой не из лёгких, прислал ещё конницу, и вот к этому ратлеры не были готовы. Однако подмога не замедлила, и в то время как союзники, внося свою лепту, стреляли по врагам из бойниц, вышел второй отряд ратлеров. Все они были в шлемах и на одно лицо, лишь у одного из них в руках был очень длинный клинок, которым он вращал столь стремительно и сражал врагов настолько быстро, что не выдержала и конница. Прошло много времени, пока его оглушили ужасным ударом булавы по голове, он упал на землю среди врагов и подняться уже не смог никогда. «Могила же его находится к востоку от начала Нириона, в роще из огромных могучих дубов. Редко бывают там люди, но ни один ратлер не уйдёт оттуда, пока не найдёт большой камень, не принесёт его и не положит к груде камней на могиле Вегронарта».
Ратлеры были все разбиты, а союзники уже покинули крепость через запасные ворота и ушли дальше на север. Изредка оглядываясь, они видели, как полыхает подожжённый Образ Мощи, и ускоряли шаг, боясь погони. Погоня была выслана, но почему-то не настигла их, уже только к вечеру они услышали вдалеке перестук, и их догнал всадник с обломанным мечом в руке и пробитых во многих местах доспехах, весь сочащийся силой и изнемогающий от усталости больше, чем конь, который спотыкался через шаг. Он крикнул всем, что дальнейший их путь – на север, что к нему надо подготовиться и отдохнуть, потому что дальше будет сложно, а возврата назад уже нет. Он сказал, что погони уже нет смысла опасаться, и разрешил остановиться и отдыхать. Всё ценное, что было в крепости, союзники захватили с собой, в первую очередь пищу, поэтому ужин был хороший, хотя и очень скорбный. На следующий день двинулись дальше, а через месяц построили уже новую крепость невдалеке от реки Нирион. Жили уже не так хорошо как прежде, питались в основном рыбой, однако суть их сообщества нисколько не изменилась, и спустя год девятнадцать союзников клана, бывшие пекари и пастухи, стали рыцарями Разума. Настенарт прекрасно видел, что они слабее прежних, и потому он, едва обучив, отправил их попутешествовать, приказав привести новых людей и купить провизии и всего необходимого в любом городе на любые деньги, однако с собой он им не дал ни монетки, а дал только оружие и немного еды. Ратлеры эти, однако же, порадовали своего Мастера, когда вернулись, поскольку привели с собой полсотни человек, каждый из которых хотел обучаться у Мастера-Основателя и жаждал стать ратлером. Победа над ратлерами, оказывается, была столь громким событием, что весть об этом разлетелась повсюду. Люди, конечно, как бывает обыкновенно, вдвое преувеличили число ратлеров в крепости и хвалились их поражением, однако сыграло это на руку в первую очередь именно приверженцам Настенарта, поскольку битва показала огромное превосходство ратлера над любым воином и многие, чуть услышав предложение стать ратлером, с радостью соглашались. Все принесли щедрые дары Мастеру и, конечно, в большинстве позаботились о самих себе, захватив с собой изрядное количество всего, необходимого для жизни. Снова появились лошади и куры, коровы и быки. Появились снова и дома, и кухни, и почти всё, что было у них раньше. Появились и новые ратлеры, впоследствии и новые Великие Мастера. Но Настенарт не успокаивался, он решил, что здесь оставаться ненадёжно и небезопасно, и решил построить новую крепость в пустыне, чтобы туда враги пробраться не могли. Сложности были невероятны, но велика была и изобретательность Мастера-Основателя, и вдвое велика была его решимость. Место для крепости он нашёл в девяти днях пути на север и сразу приказал копать колодцы для воды и между старой крепостью и местом, где будет новая, разбить пустыню на отрезки и повсюду поставить людей с огромными бочками воды. Такие посты были нужны, чтобы через пустыню могли без потерь пройти рабочие, и они были движущимися, то есть ближайшие к Нириону брали оттуда воду и несли её следующим по цепочке, а потратившие всю воду возвращались в самое начало и обеспечивали водой всех остальных. Когда крепость стала появляться, люди перебрались туда, и всем вдруг стало ясно, что идея Настенарта удалась и он сделал невозможное. Крепость у Нириона конечно, осталась, но только как база на юге, служащая для торговли с внешним миром, приёма принесённых союзниками даров и доставленной рыцарями добычи. Всё это затем переправлялось через пустыню, в крепость, которую вначале называли Центр Разума, затем Бастион Победы, а когда возвели стены, тогда переименовали в последний раз в Цитадель Порядка, где самой главной задачей была тренировка ратлеров. Тогда же Мастер-Основатель, не имея возможности охватить своим вниманием все бытовые и торговые дела, трудности и проблемы, создал Совет Разума, а себя впервые назвал Главным Мастером. Авторитет его стал уже невероятен, да и сам он сильно возмужал, и никто не узнал бы его из тех, кто общался с ним лет десять назад. Он, что ни говори, соответствовал уже не только образу могучего ратлера, но и вёл за собой множество народа.
В первом году до основания Ордена в Цитадели было уже абсолютно всё, что только может быть в развитом городе, и даже более того. Тогда же Мастер-Основатель почувствовал, что пришло время для того, чтобы осуществить все свои планы, и он создал систему управления. Совет Разума он сделал самой главной инстанцией для решения всех вопросов и дел, над ним он возвысил только Главного Мастера. «В этот день, в девятнадцатый день осени, был основан Орден ратлеров». Эта запись в летописи была крупно выделена, и на этом практически кончалась история великого и славного рыцаря Разума Настенарта, который до самой смерти руководил в Ордене всем. Могила же Настенарта священна, и лишь Великим Мастерам позволено знать, где она находится. Об этом летопись ничего не говорила.
Глава 20
Ривелсее потребовалось не более двадцати минут, чтобы подготовиться к очередному предприятию. Тихо открылась дверь дома Адеста, и она вышла на улицу. Серый ратлерский плащ лежал на плечах почти невесомо, он мягко обнимал всё тело и нисколько не стеснял движений.
На этот раз путь не занял много времени, потому что Ривелсея научилась уже ориентироваться в Анрельте, городе не столько большом, сколько громоздком.
Так бывало уже не раз: она подошла к незнакомой двери, постучала и стала ожидать. В это время она напряжённо размышляла, что она скажет тому, кто откроет. Несколько раз она уже думала над этим и теперь мучилась тем, что пыталась выбрать из придуманных ею вариантов наиболее подходящий и удачный.
Впрочем, дальше всё было немного не так, как ожидала Ривелсея. (Надо сказать, что исходя из имеющегося у неё опыта она заранее приготовилась к худшему). Послышались шаги и голоса, и Ривелсея тут же вслушалась и напряглась, поскольку много раз уже корила себя за легкомыслие, проявленное в прошлый раз в доме Рейтона – она должна была настроиться и подготовить себя к любым поворотам событий. Стекольщик пусть и не Зенрис, но тоже очень-очень скользкая личность, и то, что он её сюда направил, отнюдь не давало гарантии, что всё пройдёт хорошо. Поэтому при звуке шагов правая рука Ривелсеи как-то сама собой исчезла под плащом. Ей порядком уже надоели сомнительные личности, которые раз за разом направляли её в столь же сомнительные места, где часто базировались другие сомнительные личности, совсем не понимающие, что вот она-то, Ривелсея, никому не приносит зла, и не стоит к ней относиться жестоко. Однако дверь открылась, и оттуда выглянул молодой человек, одетый в зелёную рубаху и светлые штаны, с длинными русыми волосами.
- Заходи, – сказал он ей сразу. Ривелсея несколько секунд его рассматривала, а потом кивнула и вошла.
Внутри было тихо, спокойно и как-то по-особому хорошо, как ей показалось. Мужчина, впустивший её, закрыл дверь всего лишь на засов, после чего пригласил её мягким жестом следовать за ним и провёл в большую комнату, где стояли большой стол, покрытый зелёной материей, и несколько изящных чёрных стульев, в большом количестве тепло горели свечи. За столом сидели уже двое. Первый, как только Ривелсея вошла, тут же взглянул ей прямо в глаза, и даже когда она их отвела, смотрел ещё долго, задумчиво смотрел, спокойно и изучающе. Он был в тёмном синем балахоне и говорил и задавал вопросы – когда начали говорить и задавать вопросы – нечасто и размеренно, не спеша. Второй из сидящих, как заметила сразу же Ривелсея, имел лицо очень благожелательное, а глаза яркие, синие, пронзительные. Одет он был так, что жёлтый и коричневый цвета его одежды хорошо гармонировали. Первым говорить начал именно он.