- Ничего, – сказала Ривелсея с улыбкой. – Зато так простоят они долго. А пахнут очень хорошо!
За десять минут она всё организовала: согрела чаю, разлила его в новенькие чашечки (хоть это догадалась приобрести у Стекольщика!) и достала из своих скромных запасов сахар и печенье. Рилан не остался в долгу: он вынул из кармана мешочек с засахаренными грушами и щедро высыпал их на стол.
Чай был чрезвычайно горячим, поэтому пили обжигаясь, и пили очень медленно, и некоторое время молчали. Ривелсея думала о том, что для неё очень непривычно сидеть вот так вот с человеком, который появился в её жизни неожиданно и при этом никак не связан со службой кому бы то ни было. И ей это почему-то нравилось. О чём думал Рилан, неизвестно: он пил чай маленькими глотками, дул на него, то и дело поглядывал в окно и наконец сказал:
- Ну что, я думаю, теперь можно бы послушать о твоих похождениях?
Слово «похождениях» он произнёс с особой торжественностью и загадочно, при этом состроив таинственную гримасу, так что получилось очень смешно. Ривелсея фыркнула.
- Да можно, если тебе интересно, – сказала она, после чего, к большому удовольствию Рилана, который, наверное, уже измучился от всей её таинственности, рассказала ему большую часть того, что касалось её участия в славном деле квайзов. Рилан, как этого и можно было ожидать, слушал её с огромным интересом. В процессе своего рассказа она очень много раз заимствовала отрывки речей Хейлера, а потому рассказ получился весьма горячим, даже несколько пылким. «Разобьём», «очистим», «избавим от зла» – эти слова так часто встречались в её речи, что она и сама даже воодушевилась: несмотря на сегодняшний разгром квайзов Посольством, ей снова стало казаться, что она служит благородному делу.
- Ни-чего себе, – произнёс Рилан, когда она замолчала, рассказав практически всё. – Нет, я, конечно, думал и знал, что ты – девушка героическая, но я думал, что ты, возможно, чем-то вроде разведки занимаешься, может, поручения какие передаёшь. Даже думал – не обижайся только – что ты вообще прикидываешься, чтобы таинственность себе создать, ведь тайна-то всегда жутко притягивает. А ты, оказывается… даже поверить не могу!
- Не разочаровала? – с улыбкой спросила Ривелсея. – Ведь я теперь уже не так таинственна, правильно?
- Всё равно таинственная, – ответил Рилан. – Что-то мне кажется, что этим твоя таинственность не исчерпывается. Я, конечно, много раз уже слышал: в Анрельте неспокойно, в Анрельте неспокойно, но что тут всё так серьёзно… Посольство, значит… А почему – Посольство? Кто и куда их посылает вообще, ты должна быть в курсе?
- Не знаю, – ответила девушка. – Действительно, странно. Да и вещь эта странная. Очень странная.
- Ага, – кивнул Рилан. – Ну, если уж доходит до того, что друг друга мечом режут, то это, конечно, неприятно. Получается, в Анрельте – вообще как на большой дороге обстановочка. Да-а, – Рилан задумался. – Только… знаешь что, – он поднял на неё глаза. – Это интересно, конечно, и вообще замечательно, что кто-то такой работой, как ты, занимается, но то, что там опасно всё, – он снова запнулся. – Ведь там действительно опасно?
- Случается, – ответила Ривелсея уклончиво. Сегодняшний день она описала просто как патрулирование улицы, про стычки и встречи она не упоминала, и тем более не сказала про то, сколько силы сегодня днём при её содействии впитала земля. Ей не хотелось говорить об этом Рилану, ведь он явно представлял её совсем другой, да люди и вообще склонны воспринимать убийство как мерзость, а не как необходимость, хотя очень часто оно таковым является. Она не рассказала ни о чём таком, но Рилан оказался проницательным.
- Ривелсея, – сказал он. – Ты… я не знаю, конечно, может, это и нужно… Но только если ты в опасности в такой постоянно, я спать спокойно не смогу.
В конце этой фразы он опустил глаза на свою чашку с почти допитым чаем. Ривелсея удивилась этим словам.
- Ну что ты, Рилан, – сказала она. – Не стоит так за меня переживать. Я же там не одна, меня тоже защищают, – она улыбнулась. – А ночью всегда надо спать обязательно, к тому же ты тоже рискуешь, когда ходишь ко мне в гости по вечерам по такому ужасному, неспокойному Анрельту, нет?
Рилан не отозвался на эти слова, он сидел так же, склонив голову, и Ривелсее стало его жаль. Она наклонилась через стол и обняла его за шею, ведь он вполне уже мог считаться её другом. На это он сразу отреагировал: вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза. Она по-прежнему мило улыбалась. Рилан высвободил руки из-под стола и тоже, по-видимому, хотел её обнять, однако он чуть не задел кувшин с водой и, чтобы этого не случилось, Ривелсее пришлось предостерегающе вскрикнуть и отдёрнуться назад. Рилан со смущённой улыбкой посмотрел по сторонам и на неё.
- Прости, – ответил он.
- Ничего, – сказала Ривелсея. Решив, что пора бы сменить уже тему, она спросила:
- Давай, и про себя расскажи тоже. Как лошадка твоя поживает, как ты сейчас работаешь, как дела у Белтона?
Рилан, хотя и видно, что был он сейчас несколько не в себе, начал рассказывать, обычным своим живописно-смешным тоном. Рябинка – хорошо, стоит в конюшне и ест зерно, а что, спрашивается, ещё ей надо? Сам он по-прежнему живёт у Белтона и на жизнь особо не жалуется, деньги пока есть, можно и не работать, но недели через две они, несомненно, кончатся, и тогда, конечно, придётся сгонять на пару с Рябинкой в Невильн или в Келдар, но лучше в Невильн, потому что до Келдара слишком далеко. Но ничего, он всегда умеет быстро обернуться, так что неделю спустя он, скорее всего, опять сможет быть здесь. Ривелсея вдруг прекрасно поняла, в связи с чем он так рассказывает, словно извиняясь, что ему придётся уехать, и почему он так стремится вернуться как можно быстрее. И ей опять стало неловко: неужели она заинтересовала Рилана в такой мере? Ведь она же ничего для этого не делала, разве что в гости к нему она в прошлый раз, возможно, зря зашла, но тогда ей просто стало до тошноты одиноко, и надо же хоть иногда хоть куда-то пойти. Одновременно Ривелсея с большим неудовольствием вспомнила, что как раз сегодня ей есть куда пойти, что её ждёт этой ночью очень сомнительное свидание, вместо которого она с удовольствием пообщалась бы лучше с Риланом. Она несколько раз уже думала в течение дня, и даже сидя за одним столом с Хейлером, стоит ли ей соглашаться на эту очередную авантюру и не будет ли это стоить ей слишком дорого. Разум, к которому должен бы, конечно, обращаться в первую очередь каждый прошедший обучение у Великого Мастера, настойчиво говорил ей, что как раз это не очень-то разумно. В то же время, тот же самый Разум сурово упрекал её в том, чем она занимается: если бы Повелитель приказал ей уничтожить Ночное Посольство, то было бы очень правильно найти себе союзников в лице тех же квайзов, впутаться в самую невообразимую резню и гордо умереть за Орден. Но поскольку её задача – всё разведать, то и действовать, наверно, желательнее всего в этом русле. Она уже успела подумать и решить, в каком случае ей можно будет отправиться обратно, домой, в Цитадель: разведывать можно бесконечно, но должен быть и какой-то предел, не может же она всю свою жизнь провести здесь? Узнать как можно больше обо всём (а пока она узнала не так уж и много: ведь даже Рилан что-то слышал о проблемах в Анрельте, а она, надо сказать, не так уж и далеко от него ушла), понять, где правда, пролить вражескую силу (это неприятно, но какой же без этого может быть ратлер?), и после этого, в принципе, можно вернуться и доложить обо всём Совету или, если её удостоят такой чести, то Повелителю. Подобные доклады ей делать, конечно же, ещё не приходилось, но она об этом не волновалась так сильно, как не волновалась и об обратной дороге – тоже, разумеется, весьма тяжёлой. В первую очередь она думала о том, как и в каком случае она сможет покинуть Анрельт, чтобы уйти отсюда с чувством Победы, а не поражения, столь гибельного для ратлера. Конечно, было бы очень неплохо совершить какой-нибудь подвиг, но на это она особенно не рассчитывала, ведь подвиги редко подворачиваются под руку, вполне удовлетворительным она считала достаточное количество информации для Совета и отчёт о личном вкладе в эту борьбу.
- Ривелсея? – Рилан подвинулся в её сторону и посмотрел проникновенно. – Ты опять о чём-то глубоко задумалась?