- Не стоит искать, – сказала Ривелсея, подумав о том, как неприятно, когда тебя находят бывшие свои.
- Понятно, – вздохнула Ирса. – Не переживай, тебя никто не обвиняет. Покойный Зенрис, надо сказать, был не очень-то умён. Нет, он знал, как обращаться с деньгами, но плохо умел обращаться с людьми. Он расположил тебя плохо к Ночному Посольству, навредил себе, всем нам, и сам же поплатился. Я хочу только сказать, что именно из-за тебя возникли основные проблемы. И дело не в том, чтобы тебя нельзя было победить. Нам приходилось убивать арбалетами не только тех, кто не носит доспехов, но и тех, кто их носит, да и другими способами тоже… Однако (и заметь, это была моя идея) мы решили выяснить, кто ты и чего тебе нужно. Как видишь, первое мне уже удалось. Ну, а что со вторым? Я, честно сказать, про Орден ратлеров знаю так себе, не очень-то много, ведь вы о себе не трубите, хотя и не скрываетесь особо. Но я знаю вполне достаточно, чтобы понять: с одной стороны – квайзы с их жаждой истребить нас всех, с другой – Венец Рейлинга с бесконечными безумствами, городская Стража, внутренние предатели – с меня лично и так достаточно, конфликт с вашим Повелителем нам совсем не нужен. Опять же – я лично мало что знаю, однако, хотя он находится далеко и явно себя не проявляет, я имею представление о том, что он – серьёзная личность. Мы знаем про ратлеров всё-таки чуть-чуть, вы немного ненормальные там все, – Ирса улыбнулась, – но в бою ужасные, это уже в поговорки вошло. Так вот, исходя из всего этого, я и думаю, что нехорошо нам ссориться, и если можно как-то решить вообще эту проблему, то я готова сделать шаги к взаимопониманию. Извини, если пытаю слишком бесцеремонно, но ты не скрытничай, говори лучше сразу, что Повелителю нужно от этого города и от Ночного Посольства в частности? Надеюсь, он не намеревается истребить нас под корень; если же нет, то, я думаю, можно обговорить детали. Его руки длинны и сильны – но и наши, и наши тоже. Говори не стесняясь, Ривелсея, ты никого не предаёшь, а напротив, выступаешь сейчас как посланник Ордена; мы готовы, возможно, даже пойти на уступки – разумеется, обоснованные, ведь пойми: убить тебя – это значит… Ну не то чтобы бросить вызов, но, по крайней мере, усилить внимание с вашей стороны к нашему городу. А вот этого нам как раз и не надо. Итак, давай говори прямо. Чего желает Повелитель?
Ривелсея задумалась, перебирая в уме все возможные варианты ответа, и наконец сказала просто:
- Ничего особенного. Порядка. Всего лишь – порядка, его у вас тут сильно не хватает.
Ирса буквально зашлась от смеха. Её смех был захлёбывающимся, низким и очень задорным.
- Вот это я называю – фанат одной идеи! Конечно же – порядок, порядок и порядок! Его мы всегда и во всём наведём, а где его нету – всё силой зальём! Ведь это и есть ваш девиз, нет разве? Но дело в том, – сказала Ирса, посерьёзнев, – что мы ведь тоже хотим порядка. Наши цели совпадают. Ночное Посольство как раз и выступает за порядок, за настоящий порядок. Если бы я теперь сказала «но нам мешают всякие тупые болваны» – это, конечно, выглядело бы слишком примитивно и смешно. Но нет: нам они не мешают. Да и никто не мешает, нам просто нужно подготовиться.
- К чему? Захват города, свержение правителя, установление безвластия в целях уничтожения законов?
- Ох, – только и смогла сказать Ирса сдавленным голосом. – Нет, я, конечно, понимаю, что идеи всегда изменяются, когда их передают люди, но не до такой же степени! Это же надо, до чего пошло звучит то, что ты сейчас сказала! Неужели можно и правда думать, что это – наша цель? Неужели мы похожи на полных отморозков и дураков? «Свержение правителя»! «Захват власти»! «Над миром» ещё надо прибавить, чтобы ещё тупее звучала наша цель! Безвластие – ну что может быть лучше? Ни законов, ни правил нет, а правило только одно: если у меня топор есть, а у тебя нету, то отдавай-ка ты мне свои деньги! На улицу выходишь и не знаешь точно: просто тебя ограбят, или ещё и убьют. Это преступление против порядка, да и против людей вообще! Нет, мы хотим – поверь мне, Ривелсея! – вовсе не этого! Я понимаю: наверное, кто-то из наших, или из квайзов, ещё лучше, объяснил тебе, как умел, то, что узнал понаслышке – а уж хуже этого вообще ничего быть не может! Объяснил так, как воспринял на своём уровне, ведь для многих «изменения в жизни» связываются только со свержением власти. Тупость большинства людей – это страшная беда. Начни говорить о свободе – «это значит, можно налоги не платить», начни говорить про долг – «опять, значит, хотят налоги увеличить!» Всё, большего они воспринять не способны, хоть умри тут перед ними! Ты не согласна?
- Да, в этом истина есть, – кивнула Ривелсея.
- Ты разумная девушка. Ты умный человек, ты должна это понимать. Всё, что мы говорим и делаем, потом всегда истолковывают против нас. Тебе ли не понять, что такое – идея, и что такое – её донести? Не будем разбирать, как я отношусь к вашим принципам, но ведь тот, ваш, про которого книга-то написана, он ведь тоже (я книгу читала немного, знаю) с непониманием всю жизнь боролся, разве нет? Да потому что сильные идеи с трудом входят в стандартные мозги, тут квайзам проще: «Истребим Ночное Посольство!» Все поняли? Да, все поняли! Даже старый пенёк, и тот всё понял, слишком уж просто и понятно!
- Что-то мы всё вокруг да около, – сказала Ривелсея. – Про квайзов я знаю уже. Вы-то чего хотите?
- И правда, заболталась, – согласилась Ирса. Её глаза блестели от свечей, и у Рилана тоже блестели, да и у неё самой, наверно. Сколько прошло времени? Может, тридцать минут, а может, почти час. – Но хочу всё равно отложить разговор о главном: надеюсь, вы не возражаете против позднего ужина? Мы же не враги всё-таки, позвольте проявить гостеприимство. Вы пришли сюда, устали, наверное, за день, да и я тоже. Достань нам всё, – обратилась она к девушке, которая, видимо, за этим здесь и находилась.
Та быстро и ловко достала из-под стола корзину, покрытую крышкой, и с большой скоростью расставила всё на столе. Трапеза была не слишком шикарная, но, впрочем, неплохая: белое мясо, белый мягкий хлеб и молоко, густое и холодное.
- Я предложила бы вина, – извиняясь, сказала Ирса, – но ведь совершенно невозможно, чтобы вы выпили моего вина, не задумавшись об отраве. Такая уж это вещь – вино: его наливают за здоровье, им поминают умерших, им же подносят последний кубок тому, кто ещё не знает, что он – последний. Поэтому будем пить молоко и не думать ни о чём дурном.
Делать нечего, отказаться было неудобно, и они стали есть. Ривелсея незаметно подносила каждый кусок к носу и вдыхала, и осторожно пригубила в первый раз молоко. Она знала немного в этом толк и боялась почувствовать – есть, есть такая особая горечь в еде, тонкая и малозаметная, но почувствовав которую даже кончиком языка или носа, есть и пить никак нельзя. Но этого вкуса не было, и через пять минут она почти уже окончательно успокоилась. Улучив время, когда Ирса стала что-то говорить девушке, она наклонилась к Рилану.
- Ну как ты? – спросила она в самое ухо. – Тяжело, как видишь, на такой работе. Но кормят хотя бы…
- Да я ничего вообще не понимаю! – честно признался Рилан, также ей на ухо. – О чём вообще вы говорите, я же вообще не в курсе! Какие-то погромы, войны, убийства – кошмар один, одним словом, неужели же всё это на самом деле происходит? И про тебя что-то всё, а я, опять же, не понимаю: что за повелитель-то вообще? А орден – это что? И вообще, Ривелсея – я себя полным дураком чувствую, ты ведь мне ничего не рассказала. А почему хотя бы нас с тобой за рыцарей приняли? Может, хоть это объяснишь?