Он придвинулся плотно ухом к её губам, ожидая ответа.
- Ничего, – шепнула Ривелсея, – рыцарь – это формальность. И это хорошо, что она о тебе так подумала. Ты, если она что спросит, просто скажи: «Я служу Повелителю», или «Главное – действовать разумно», и всё будет нормально.
Ривелсея как в воду глядела. Только она успела это договорить, как Ирса снова вступила в разговор.
- Всё-таки предлагаю немного расслабиться, поговорить о жизни. Я вот, например, в Ночном Посольстве уже двадцать лет работаю, ну у меня и выбора особого не было, меня отец привлёк сюда чуть ли не с детства. Помню, ещё в десять лет я бегала где-то, за кем-то подсматривала и бумажки разные передавала. Забавно только то, что отец-то был простым счетоводом, а я-то вот смогла продвинуться до Хранителя, а это всё-таки…
- А, так же, как Старэл? – спросила Ривелсея, с трудом вспомнив это имя, прочитанное ею в переписке Зенриса.
- Старэл? А откуда ты знаешь Старэла? – насторожилась Ирса.
- Я много чего знаю, – ответила Ривелсея: ей очень хотелось, чтобы всякие, пусть даже случайные, сведения подняли ей хоть немного престиж, ведь как-никак ей приходилось сейчас говорить за весь Орден, и ей очень хотелось не уронить марку.
- Вижу, – серьёзно сказала Ирса. – Но не понимаю. Надеюсь, он ещё жив? – она прямо-таки напряглась, и Ривелсея, чтобы не мучить её, поспешно кивнула.
- Страшно с тобой. Сидишь-сидишь, и вдруг – как будто молотом по голове получишь.
- Ратлерский стиль, – улыбнулась Ривелсея.
- Именно так. Только стиль у вас, на мой взгляд, чересчур тяжеловесный. У нас всего-то четыре Хранителя вместе со мной, так что, пожалуйста, не надо, и так – семь человек за день; или ратлерская жажда силы всё ещё не удовлетворена до сих пор?
- Ну, не надо так, – Ривелсея вздохнула. – Ратлеры не звери, а карикатура на нас, между прочим, такая же почти, как и на вас. Я понимаю, кто мы в широком восприятии: страшный, здоровый и тупой мужик с секирой зверски зарубит любого, кто встанет на пути, не разбираясь и не очень-то задумываясь. Однако – что касается порядка, то это у нас хорошо устроено, и нечего всё время говорить про методы, потому что методы у всех одинаковы. Если кто-то мутит воду слишком сильно и не признаёт разумных доводов, то, конечно, что же тут поделаешь! Но в Анрельте-то, между прочим, именно мы навели порядок в тот раз, когда…
- О да, – ответила Ирса. – Что касается того раза, то здесь вам спасибо и поклон, потому что тогда это было очень уместно. Весь город был в развале целый месяц, без вас было бы дольше, ну а то, что лишние полтысячи могил после ухода ратлеров пришлось вырыть – это, конечно, мелочи.
- Хватит критики. Давайте поговорим про Ночное Посольство.
- Извини. Конечно же, я увлеклась. Но дело в том, что все вы – и ратлеры, и квайзы – вы все живёте войной. Уничтожить, разгромить, утихомирить – убить, убить, убить! Но это – не тот путь, он ведёт в тупик!
Чем дальше, тем меньше Ривелсея стеснялась, и появлялось в ней какой-то мощное противоборствующее чувство, и оно рвалось наружу.
- Проповедь? «Мы не хотим войны»? Но я уже слышала такое, и не так-то давно.
- Да. Готед… Ну, он был мастером своего дела, но я всегда говорила ему: не будь таким поспешным. Он, я понимаю, не очень хорошо, наверное, объяснил, потому что торопился.
- Куда? К обеду не опоздать? Из-за него меня сегодня чуть не убили квайзы.
- Теперь ты нас обвиняешь. Мы, может, перед тобой немного и виноваты – это в части того, что касается Зенриса, но никак не в части того, что касается войны. Ты всё ещё не понимаешь нас, – вздохнула она. – Мы готовы были бы много раз перед тобой извиниться и даже молить тебя о прощении, если бы на тебя напали безвинно, если бы ты была чиста от войны, – она помедлила, – и от силы. Честь тебе и хвала, если только здесь есть за что: знаменитый ваш молот Настенарта прекрасно обработал твой разум, теперь он недоступен ни для чего, ни для какой истины, которая исходит…
- От неразумных, которые, сколько бы ни кричали, что не хотят войны, сами всё равно только и делают, что воюют и убивают? Великий Орден ратлеров мог бы легко навести порядок в вашем обширном городе, а если пока этого и нет, то не потому, что у нас чего-то не хватает, а только потому, что это сейчас, видимо, не самая приоритетная задача. Однако, как видишь, Орден уже заинтересовался Анрельтом, а поэтому можно надеяться, что в ближайшее время всё это будет…
- Но только тогда, конечно, – попыталась прервать её Ирса.
- Не стоит думать, – добавила Ривелсея, – что рука, день и ночь подписывающая приказы об убийстве, совсем-совсем чистая от силы: нет, это ещё хуже, поскольку воин, рискуя жизнью, искупает часть своей… – она сделала паузу. – Нет, я не скажу «вины», вина в том, чтобы сбивать людей с ясной дороги, а избавлять общество от таких вот личностей – это виной считаться не может!
Произнеся эту громкую фразу, Ривелсея оглядела своих собеседников. Мужчина рядом с Ирсой сидел, подняв несколько голову над столом и сосредоточенно на неё глядя. Сама Ирса смотрела как-то печально.
- Не горячись, пожалуйста. Поспешность часто бывает роковой, поэтому – не надо. Мы спорим как представители разных кланов, вместо того чтобы просто подумать. Это неправильно.
- Подумать – над чем?
- Подумать… – Ирса снова вздохнула. – Над тем, что происходит сейчас. Люди, в своём абсолютном большинстве, потеряли свою свободу. Люди перестали, давно уже перестали думать заново.
- Думать заново?
- Да, именно так. Слишком много вокруг расплодилось различных правил, и худшие из них – те, что учат мыслить.
- Попонятнее? – попросила Ривелсея.
- Когда человек начинает мыслить, то всё обычно заканчивается сразу же, как только он наталкивается на первое из таких правил. Иногда человек, целыми днями танцуя в бешеном однообразном круговороте, всё-таки задумывается, например: зачем он должен утром бежать из дома, чтобы весь день ворочать камни на стройке, или почему он должен отдавать чуть ли не все деньги в городскую казну, или жить с теми людьми, которые ему совсем никак не близки.
- То есть, это значит, что ничего этого он делать не должен?
- Стоп, – Ирса предостерегающе подняла палец. – Вот здесь-то и начинаются ошибки и трудности с пониманием. Я постараюсь всё-таки объяснить тебе не так, как объясняют другие, а так, как мы действительно это понимаем. Дело не в том, должен он или не должен – если я ставлю вообще такой вопрос, я не настаиваю на решении, решать-то он должен сам. Я лишь говорю о том, что нет ничего хуже, чем если в таких своих размышлениях он натыкается сразу на скорбно-тупое «я должен», и на этом всё заканчивается. Ведь даже если он решится и задаст себе вопрос, зачем он вообще здесь живёт, то и здесь обычно всё довольно-таки печально: его ум мечется и чувствует себя неспокойно до тех пор, пока он, опять-таки, не наткнётся на подобную идею, плавающую в воздухе и общедоступную, ту грязную идею, которая, несмотря на всё, нужна ему всё-таки, как подстилка для лошадки.
- Да, но идея существует не одна, – ответила Ривелсея. – При всём их множестве он может выбрать то, что его больше всего привлекает и что наиболее разумно.
- Разумно, – вздохнула Ирса. Она, похоже, стала осознавать нереальность всех своих попыток сбить Ривелсею с крепкой позиции. Практически отчаявшись в этом, она вдруг обратилась к Рилану.
- Вот ты, – сказала она, – скажи, пожалуйста, что ты насчёт всего этого думаешь?
Рилан не подвёл и ответил точь-в-точь то, что посоветовала ему несколько минут назад Ривелсея:
- Я служу повелителю, и главное – это действовать разумно.
Ривелсее даже стало жалко Ирсу. Она, похоже, решила, что имеет дело с такими тупицами, с которыми даже незачем и говорить. Лицо у неё сделалось почти что скорбным, и Ривелсея из этого решила, что для Ирсы этот разговор действительно очень важен. К тому же, нельзя было забывать о том, на что она шла ради разговора с ней, Ривелсеей. Конечно, с одной стороны, всегда следовало ратовать за Орден и за его крепкую, жизнью выстроенную мораль, но с другой – найти компромисс было важно: это могло дать ей новые сведения, и к тому же ещё ей очень не хотелось, чтобы за ней продолжали охотиться. Все честные способы Посольство уже исчерпало, теперь, похоже, остались только эффективные. Легко, очень легко: пара дротиков с каплей древомути – и нет никакой девушки Ривелсеи…