Фасон одежды, некуда деваться, пришлось выбрать самый официальный. Ривелсея заметила, что ей уже давно хочется пройтись по городу так, как она ходила везде два-три года назад, в лёгкой юбке, не надевая на себя ужасно тёплый по летнему времени серый плащ и не привешивая тяжёлый меч. Но ничего, как только она прибудет в Цитадель, то хоть на несколько дней можно будет расслабиться. Цитадель – это единственное место, где можно ратлеру гулять, ничего не опасаясь. Здесь же приходилось терпеть.
Вот и снова, в третий уже раз, звякнул колокольчик, возвещая опять её приход. Нет, здесь положительно ничего не меняется. Чашки и сервизы стоят и блестят всё так же завораживающе, и тишина всё та же, тот же и хозяин лавки. Он немедленно показался, как только она вошла: вышел из двери, ведущей в соседнюю какую-то комнатку. Вид у него был как всегда – цветущий и жизнерадостный, вот только на этот раз Ривелсея сразу же прекрасно поняла, что это всего лишь маска, из-под которой сейчас очень хорошо пробивалось сильное и явно непритворное беспокойство, если не сказать – что-то большее.
- Пришла? – спросил он, и в голосе его радость была совершенно неподдельной. – Да, пришла-пришла, девушка, а я очень вот рад тебя видеть.
- Столь прекрасная посуда и столь чудесное стекло… – начала по привычке Ривелсея, памятуя о своих прежних посещениях, когда их разговоры со Стекольщиком носили этот напыщенно-приподнятый оттенок. Но сейчас он от этого только отмахнулся.
- Незачем, незачем. Вот пойдём лучше сюда, поговорим с тобой да посидим по-хорошему, да обсудим. Есть тут то, что мне бы обсудить с тобой хотелось, есть дела некоторые…
Он приглашающе махнул рукой в сторону двери, откуда только что сам вышел, а потом в нетерпении схватил её за руку и просто втащил её туда, а дверь закрыл. Впрочем, он был очень галантен: тут же предложил Ривелсее сесть, подвинув к ней мягкий, обитый шёлком пуфик, и сам сел на стульчик, стоявший по другую сторону маленького столика; потом вновь тут же вскочил, достал два поистине драгоценных, оправленных в золото бокала и миниатюрную бутылочку из синего стекла, которую тут же ловко откупорил и разлил содержимое по бокалам.
- Абрикосовое, шестилетнее, – сказал он. – Ну что же, за прекрасный день и за нашу милую встречу! – он первым наполовину осушил свой бокал, немного погодя то же сделала и Ривелсея. Сладковатое и нежное, с чем-то таким хорошим от майского горячего утра во вкусе, – ну, Стекольщик, видимо, разбирался.
Помолчали совсем немного – Стекольщик заметно торопился, и ему нужно было лишь чуть-чуть времени, чтобы собраться с мыслями.
- Ох, Ривелсея, – сказал он. – Удивляешь, сильно удивляешь ты меня. Ты даже не знаешь, наверное, насколько много есть шпионов и всяческих тайных разнюхивателей, которые постоянно шастают по городу и всеми способами ищут, как бы что-нибудь такое вызнать. Кто-то из них кому-то служит, кто-то для себя просто старается, и вот те из них, кто не очень удачлив и умён, в общем-то, тоже не очень, иногда захаживают в мою лавочку – и не за посудой отнюдь! Думают, что я им всё скажу, что я всё знаю, а что я знаю – да ничего я… – Стекольщик замолчал на секунду, сам понимая, что сбился с мысли и просто поддался постоянной своей привычке. – И вот здесь я сильно, как теперь вижу, в тебе ошибся, – он вздохнул. – Денежки с тебя только взял немножко, – и то сказать, абсолютно не богат я стал в последнее время – но тебя серьёзным человеком не посчитал, и очень горько оттого, что так ошибся. А ты между тем кашку-то крепкую сварила, такую, что просто добро пожаловать к завтраку, как говорится. Как раз вот этого-то я от тебя и не ожидал. Ты, как выяснилось, оказалась такой… такой…
- Ну, я старалась.
- Да, я понимаю. Но только скажи мне, если тебя это сейчас не затруднит: кому ты служишь? Какому повелителю? – Голос его затрепетал от нетерпения. – Кто ты, Ривелсея?
- Да, – ответила та. – Я служу Повелителю.
Стекольщик застыл и не двигался почти полминуты.
- Ох, – сказал он. – Ох. Ох. Ну как же я это… Нет, я бы не догадался. Ни за что бы не догадался. Моя мысль металась суетно только вокруг квайзов да Посольства. Значит, снова протянулись с севера к нам в город сильные руки? Так ведь это же замечательно!.. наверное. Я не думал даже, что такое может случиться, решил, что вы нами больше не интересуетесь. Я и сам ведь посылал письмо, но никто мне не ответил и никто ко мне за три месяца не пришёл, вот потому я и решил, что ничего тут не поделаешь.
- Подожди-ка. Так, значит, ты отправил письмо в Цитадель? И именно поэтому мне сказали к тебе направиться?
- Хм, – сказал Стекольщик. – Не знаю. Вот если бы ты сразу мне представилась… Ох, если бы ты сразу представилась! Тогда всё было бы по-другому, поверь мне.
- Так ты готов помогать Ордену? – спросила Ривелсея. Стекольщик менялся у неё на глазах, и это было интересно. – Или ты просто хочешь… немного разбогатеть… если только Орден будет столь добр?
- То есть? Я… нет, Ривелсея, – сказал Дейвис резко. – Конечно, да – я разоряюсь, но здесь я даже и не пытаюсь заработать. От вашего Ордена мне нужно совсем не это.
- Вот как? – она посмотрела на него крайне недоверчиво. В её голове почему-то с трудом укладывалась мысль о том, что Дейвисом движет не жажда нажиться. – А что же тогда?
- Ты помнишь, надеюсь, нашу первую с тобой встречу? – спросил Стекольщик вместо ответа. – Помнишь, ты расспрашивала меня про моего друга Ритола, который погиб? Ты, похоже, не очень-то верила мне тогда, да и это было, конечно же, правильно. Но теперь, – голос Стекольщика стал понемногу переходить в гневный шёпот, – ты должна мне поверить! Это Ночное Посольство его убило, и я с самого начала это знал!
- За что?
- Ни за что! – Стекольщик – притворно или искренне – закрыл лицо руками. – Только за то, что он был моим лучшим другом, а я… Да ведь я ничего плохого и не сделал Посольству… Да, я собирался, но ведь не сделал же! Информация самая различная – и почему только так случается? – как-то сама стекается ко мне, и что ж я сделаю, если я так много порой знаю…
Ривелсея заинтересовалась.
- Ты знаешь что-то такое, из-за чего Ночное Посольство готово тебя устранить?
- Нет. То есть да, я знаю, но нет, «устранить» не готово. Слишком дорого ему это выйдет в конечном итоге, а почему – я сейчас объяснять не стану. Но они хотели меня устрашить, так, чтобы я никому и ничего рассказывать не стал. Но только вот этого-то им теперь и не добиться. За себя я не боюсь, а хуже ещё что-то сделать мне они уже не смогут. Слушай, рыцарь Разума, и запоминай то, что я тебе скажу. Тебе – и никому другому, – Стекольщик улыбнулся. – Да, так уж совпало, Ривелсея. Я надеюсь, что ты сможешь отомстить.
- Я… – начала Ривелсея.
- То есть – я так думал, – прервал её Дейвис. – Думал весь вчерашний день. Потому что лишь вчера я узнал про твои успехи, но сегодня – сегодня я узнал и кое-что ещё, и теперь… Теперь, Ривелсея, я не знаю, можно ли тебе доверять. Ты виделась с во́ронами Ночного Посольства, и я даже не могу предположить, на что они могли тебя настроить.
- Мы договорились с ними о том, что я больше не буду вмешиваться, – ответила Ривелсея, решив тоже хоть немного пооткровенничать в ответ. – Мне нужно теперь решить, могу ли я уже вернуться в Цитадель или нет.
- Нет. Не можешь. Наверняка они тебе заплатили, но, по-моему, вас должны там учить, что нельзя предавать идею за деньги.
Ривелсея вспыхнула.
- Меня обучал мой Великий Мастер. А это значит, что я не нуждаюсь в поучениях кого-то ещё. Да, ратлеры не продаются, в этом можешь не сомневаться. Если я и раздумываю над тем, как мне поступить, – голос Ривелсеи здесь чуть смягчился, – то уж точно не из-за этого.
- Прости. Я лишь хочу тебе сказать, Ривелсея, что в данный момент ты просто морально не имеешь права покинуть Анрельт. Слишком далёк путь до Цитадели. Формально – да, ты вполне можешь отправиться туда, отчитаться и пойти отдыхать и прохлаждаться, пока Повелитель не направит сюда ещё кого-нибудь поопытнее и постарше, но тебе-то до всего этого дела, конечно, уже не будет.