— Приветствую, брат-апотекарий, — обратился к Нестору Скальпрум. — Думаю, в этой битве ты будешь пользоваться болт-пистолетом чаще, чем нартециумом.
— Я разделяю твою уверенность, брат-сержант, — ответил Нестор. Сжимая пальцы левой руки, он активировал рукавицу с нартециумом, и под кулаком зажужжала пила для ампутаций. — Конечно, нартециум может не только лечить, но и ранить. Рад, что магистр Велиал так быстро отправил меня сюда.
Скальпрум рассмеялся.
— Я был слегка удивлен, когда увидел приземление «Громового ястреба» и тебя, сходящего по рампе. Подумал, что магистр хотел передать с тобой неизвестную нам информацию!
— Не беспокойся. Мое спешное появление стало возможным потому, что я позаботился о наших раненых в городе. Другие апотекарии сейчас заняты больше, их пока крайне сложно вытащить из города без лишнего риска.
— Брат Сарпедон говорил мне о том же, — сказал Скальпрум. — Да защитит нас сила Льва. Думаю, наши боевые братья прибудут сюда, когда мы уже выиграем битву.
— Будем надеяться, что так и получится, — ответил Нестор. — Поступала ли какая-нибудь новая информация от сержанта Аквилы?
Броня Скальпрума зажужжала, когда он отрицательно покачал головой.
— Нет, не поступало никаких новых данных, — ответил сержант. — Два часа назад была замечена перестрелка у подножия гряды. Если бы мы не послали «Рино» за подкреплениями в Кадилл, смогли бы вмешаться. А без машин мы бессильны. Хоть я и надеюсь, что ошибаюсь, но, мне кажется, наши братья из Крыла Ворона и десятой роты принесли себя в жертву, чтобы предупредить нас о приближении орков.
Нестор посмотрел в сторону светлевшего склона, обдумывая, что могло случиться с сержантом Аквилой и остальными. Он еще не извлекал прогеноидные железы из членов двух отрядов Крыла Ворона для запасов ордена. Содержавшие геносемя Темных Ангелов, эти имплантаты были жизненно важны для создания будущих поколений Астартес.
— Отбросив зеленокожих, мы сразу проведем поиск и убедимся, что над телами наших павших братьев будут исполнены все соответствующие ритуалы, — произнес апотекарий.
На ум Нестору пришло еще кое-что, и он снова повернулся к Скальпруму. Апотекарий открыл панель информации на боку объемного нартециума, занимавшего его левое предплечье и кисть. Нажав по очереди на несколько клавиш, он получил список имен.
— Если мои записи верны, прогеноидные железы братьев Андюриила, Мефаила, Савоафа и Зараила не повреждены, — промолвил апотекарий.
— Верно, — ответил Скальпрум. Он указал пальцем на троих опустошителей. — Мефаил, Савоаф и Зараил здесь, а брат Андюриил — в другом боевом звене.
— Я уверен, что они продолжат охранять собственность ордена до последнего, пока мы не освободим их от этого бремени при более спокойных обстоятельствах, — промолвил Нестор, втягивая обратно лезвия нартециума. — Твое отделение сражалось в порту Кадилла. Есть ли что-то еще, о чем мне следует знать?
Скальпрум взглянул на свое отделение, положив одну руку на болт-пистолет на поясе.
— Ранений, требующих ухода, нет. У Савоафа — трещина в бедре, у Хасмала — рана на правом боку, у Анахила поврежден преомнор, что причиняет некоторый дискомфорт.
Нестор кивнул, запоминая факты. Благодаря крепкой физиологии Астартес инвазивное лечение и операции на поле боя требовали довольно краткосрочных мер. Но незнание об имеющихся ранениях или текущем состоянии воинов повышало риск заражения. Иногда приходилось продлевать жизнь боевого брата всего на несколько часов, зная, что раны убьют его позднее. То были суровые уроки Апотекариона. Еще наставник Нестора, брат Меннион, рассуждал о бремени, с которым придется столкнуться каждому апотекарию при принятии решения.
Минуты и часы перед битвой проверяли решимость Нестора, причем в гораздо большей степени, чем кровь и крики раненых. В разгар боя апотекарий действовал без колебаний или раздумий, а в спокойное же время, до и после битвы, оставаться столь же беспристрастным ему было гораздо сложнее.
Нестор оставил опустошителей и отошел в тень выдававшейся вперед глыбы. Он посмотрел на юг, туда, где хребет Коф резко обрывался скалистой стеной, омываемой волнами океана Писцины. Голубое небо над ним казалось спокойным и не тронутым сумятицей, затопившей этот небольшой клочок суши.